Дневник Кати Громовой

Женя с Ваней умерли прошлой ночью. Вечером они были ещё живы, а утром, когда я зашла к ним, оба уже не дышали. Перетащить их на балкон было трудно, потому что они крепко держались за руки друг друга и так окоченели за ночь. Но я это сделала.

Папа с мамой очень плохи, но пока живы. После обеда папа ненадолго пришёл в себя. Он взял с меня слово, что я не покончу с собой, когда они все умрут. Я обещала ему не умирать, и он немного успокоился. Не думаю, что стоит придавать этому большое значение.

Весь день идёт снег. В доме стужа. Вещания по ТВ нет.

На улице постоянно крики и выстрелы. Не имею понятия, что там творится.

27 декабря (воскресенье)

Сегодня день рождения мамы, а она умерла ночью, не дожила. Папа утром был жив, но не очнулся и не узнал этого. Он скончался днём, примерно в 11 часов. Я не стала перетаскивать их на балкон. Уже не имеет смысла.

Теперь я осталась одна. Пока не знаю, что делать. Может быть, это моя последняя запись.

3 января

Вот мы и в новом году, Дневник. Не стоит поздравлять друг друга с этим.

Честно, я совсем не хочу писать, но меня заставляет Марта. Она заперла меня в комнате, где раньше жила её свекровь, и не выпускает. Говорит, боится, что я натворю глупостей. Чушь, на самом деле. Убивать себя я не собираюсь. Раз уж неделю назад этого не сделала, то сейчас точно не стану.

Ну что тебе рассказать? Перед тем, как начать писать, спросила у Марты, какой сегодня день, и удивилась. Получается, прошла целая неделя с тех пор, как умерли мама и папа. Мне казалось, что это были всего три-четыре дня.

Сначала я просто лежала на своей кровати и спала, а когда просыпалась, ела оставшееся из накупленного. Когда вся еда кончилась, позвонила Марте. Долго звонила — постоянно были короткие гудки. Все последние дни, когда я приехала к своим, скидывала её звонки, потому что не хотела ни с кем разговаривать. Когда Марта ответила на звонок, и я рассказала ей, что все мои умерли и я не знаю, что делать. Она сказала, чтобы я пришла к ней в дом, и я пошла. По дороге чувствовала себя, как во сне, даже заблудилась сначала, потому что пошла не в ту сторону. Видела на улице несколько трупов — кажется, их теперь не убирают. Ещё заметила, что дым над кирпичным заводом совсем тоненький — сжигать тела тоже перестали. Других людей на улице, кроме себя, не замечала. Они наверняка были, но у меня состояние было такое, что я почти спала на ходу. Очень смутно помню, как пришла к Марте. Она возмущалась, что я не одета в такой мороз. Оказывается, пока шла, отморозила себе пальцы и щеки. Ну это всё ничего, пройдёт.

Как пришла сюда, так и валяюсь безвылазно в этой комнате. Тут отвратительные бордовые обои. Сплю много. Иногда снится, что мама, папа, Женя и остальные ещё живы. Марта приносит мне картошку, заставляет есть, хотя аппетит у меня никакой. Дневник тоже она принесла — он был в моей сумочке, которую я взяла с собой из квартиры, хотя я не помню, что клала его туда. «Пиши, — говорит Марта. — Если ты привыкла всё постоянно описывать, то от этого тебе станет легче». Может, она и права.

Ладно, пока всё.

5 января

Это даже смешно. Марта носится со мной, как будто я младенец в пелёнках. До этого была как замороженная, а сейчас она прямо моя вторая мама. Я пытаюсь сказать ей, что со мной всё в порядке и не нужно так меня опекать, но она пропускает мои слова мимо ушей. Ну, хотя бы разрешила выходить из комнаты, и то хорошо.

Кстати, а ведь со мной действительно всё в порядке. Когда все заболели, я и правда думала, что убью себя, если никого не останется в живых. Но сейчас… Конечно, плачу каждую ночь, но я думала, что мне будет гораздо хуже. Почему это так? Неужели за месяцы вдали от родных я отдалилась от них? Или это просто шок, и я ещё не пришла в себя? Вот уж думай, что хуже.

Градусник в доме сегодня показывал всего десять градусов, хотя на улице немного потеплело. Центральное отопление почти не работает. Хорошо было бы топить дровяную печь в прихожей. Я сегодня открывала дверцу — всё внутри забито хламом. Марта говорит, что с тех пор, как она переехала в этот дом, печь она ни разу не топила. Муж даже хотел разобрать её, чтобы она не занимала место в доме, но не успел. Впрочем, тут всё равно нет дров, так что топить нечем. Пока спасает большой обогреватель, который мы перетаскиваем с места на место, но электричество отключают всё чаще, так что это ненадёжно.

9 января

Электричество накрылось полностью — так что теперь ни обогревателя, ни телефона. Мы разломали топором большой стенный гарнитур свекрови и последние два дня топим печь им. Дымит так, что в доме дышать трудно. Но это лучше, чем мерзнуть, к тому же на печной плите можно кипятить воду и готовить еду.