Дневник кислородного вора. Как я причинял женщинам боль

И сходило, пока не прошло два дня. Я не смог удержаться. Я позвонил ей и оставил сообщение, мол, я подумал о том, что она сказала, и хочу встретиться с ней за обедом. На мой взгляд, обед был менее обязывающим событием, чем ужин. Она оставила ответное сообщение: мы могли бы встретиться за ужином в это воскресенье, «если ты не против». Вот это, блин, меня убило. Это подразумевало, что она знала, как действует на меня. Точно знала.

Я не смог себя остановить. Мне нужна была моя доза. Я позвонил ей, и мы договорились встретиться во французском ресторане недалеко от ее работы. Она готовилась к открытию выставки, которое должно было состояться в следующую среду. Она много работала. Полагаю, мне следовало принять это во внимание. Я пытался увидеть ситуацию с ее точки зрения. Мужик объявляется в Нью-Йорке, рассчитывая, что она бросит ради него все, просто потому что ему было удобно уехать из Сент-Лакруа. Мужик, к которому она, для начала, испытывает еле-еле теплые чувства. А теперь он разыгрывает из себя всего такого обиженного, потому что она не захотела заняться с ним сексом. Я мог это понять. Однако проблема заключалась в том, что были сделаны эти фотографии. На середине нашего разговора в очаровательном французском ресторанчике на Лафайет щелкнула еще одна фотовспышка. На этот раз со столика на противоположной стороне зала, за которым сидели четверо. Они засмеялись и даже помахали. Я не мог поручиться, что свет был направлен именно на меня, возможно, они просто фотографировали самих себя. Но в ретроспективе (что бы мы делали без ретроспективы!) это вписывалось в общий узор. У людей за тем столиком были сумки. Ну и что? А то, что это были сумки, предназначенные для аппаратуры, а не для одежды. (Ладно, может, я чуть-чуть слишком нагнетаю.) В тот воскресный вечер определенно был сделан еще один снимок. Я даже пошутил на этот счет. Я рассказывал ей, как мы с моим прежним партнером однажды снимались на лондонском телевидении, поскольку сделали великолепную рекламу. Я пытался произвести на нее впечатление. Дать ей знать, что она отвергает гребаного медиагения. И в результате рассказал ей, как сильно мне не нравился мой прежний креативный партнер.

– Вот кого бы тебе опустить вместо меня. Он этого заслуживает. Он нехороший человек. Тебе и твоим друзьям следовало бы на него поохотиться, – добавил я, кивнув в сторону того другого столика.

Знаете, вам придется сейчас простить меня, поскольку память подсказывает мне, что она ответила с многозначительным взглядом:

– Итак, ты знаешь.

А потом, как моя память говорит мне, я ответил:

– Разумеется, знаю.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– Потому что мне это интересно, – сказал я.

Не то чтобы это могло что-то значить, но я знаю, что́, по моей мысли, это означало. И действительно прошу прощения, потому что даже не могу быть уверен, что этот диалог вообще имел место. Однако я точно упоминал своего бывшего партнера и даже рассказал ей, где тот работает, на случай, если она захочет его опустить. (Кстати говоря, я таки слышал, что он недавно ездил в Нью-Йорк жениться и в результате устроился здесь на работу. Молчать!) В общем, я оплатил счет и объяснил ей, что мои расходы берет на себя компания и что я зарабатываю больше денег, просто находясь в Нью-Йорке. Мои отельные счета и каждая крошка пищи оплачивались. Кажется, ей стало завидно.

Деньги были единственной темой, которая вызывала у Эшлинг явные эмоции. Ее чудесные глаза расширялись, когда этот предмет всплывал в разговоре. И что с того? Не могу ее в этом винить. Женщины любят деньги лишь постольку, поскольку мы, мужчины, мешаем им до денег добраться. Им приходится делать массаж нам и нашему эго, чтобы заполучить их. Иначе они бы и пальцем ради нас не пошевелили. Может, только трахались бы с нами изредка. Мы обращаемся с ними не лучше.

Мы ушли из ресторана. Не рискуя нарваться на отказ, я даже не пытался поцеловать ее в щеку. Я не хотел, чтобы вся эта история с дружбой стала официальной. По крайней мере, так оставалась еще какая-то надежда на секс. Итак, я стоял примерно в двух ярдах от нее (не сказать, чтобы она пыталась сократить расстояние) и говорил всякие вещи вроде «я тебе позвоню».

Как раз когда я собирался уйти, она произнесла:

– Ты придешь в среду?

Я в глубине души подпрыгнул от радости.

– О да, конечно, я совсем забыл, твоя выставка! По какому адресу?

Я помахал ей на прощанье и понесся прочь, словно у меня была еще тысяча дел, в направлении «Сохо Гранд».

В то время я работал в одном из самых знаменитых рекламных агентств мира над проектами двух его самых трудных клиентов, производителя фотоаппаратуры Nikon и журнала Fortune. Каким-то чудом все шло хорошо. Начальник, кажется, был доволен. Я не мог в это поверить, поскольку работал только вполсилы.