Дневник кота-убийцы. Все истории

Ой, да ладно, ладно. Что вы мне теперь, хвост открутите? Ну плюнул я на младенца, подумаешь. Он меня раздражал – лежал в своей колыбельке с оборками, кряхтел и гугукал. Это не-пойми-что надо мной смеялось. Кому понравится, чтобы над ним смеялись, а? Уж точно не мне. Меня не за красивые усы назвали Таффи – Крутышка. И прозвище «Кот-убийца» я получил вовсе не за то, что сидел на расшитой подушке и мурчал.

А потом этот младенец ткнул мне пальцем в глаз. Пальцем! Он же мог меня ослепить, так что мне, в сущности, повезло. Я мог его укусить. Или оцарапать. А я всего лишь плюнул. Слюна никому не может навредить, так чего ж все на меня окрысились?

– Таффи! – сказала Элли. – Сейчас же уйди от ребёнка!

Ринулась к нему и схватила на руки. Ну и зачем? Он даже не захныкал. Младенец не возражал, чтобы на него плевали. Продолжал смеяться, словно всё это такая большая, добрая шутка. Подумаешь, слюна потекла по щеке. Обитатели этого дома напрочь лишены чувства юмора. Чуть что – сразу орать.

– Этому коту нельзя доверять, – сказал отец Элли. – Он самое ревнивое существо на нашей планете.

Как вам это понравится? Ревнивое существо? Это я-то? Я поглядел на этого человека с таким презрением, что другой бы рассыпался в прах, а этот смотрит мне в глаза – хоть бы хны, и говорит Элли:

– Помнишь бедную Пушинку?

Элли побледнела. Конечно, она помнила. Пушинка – маленький котёнок, за которым семейству пришлось приглядывать целых четыре дня. Вы просто не представляете, как они с ней цацкались.

– Красивая, правда? До чего пушистая! Такая милашка!

– Гляди, Элли. Пушинка научилась бить хвостиком!

– Смотри, какой у неё розовый язычок. Иди сюда, мам! Гляди скорей, пока она лакает молоко!

– Она не замёрзла, нет? Если замёрзла, сгони Таффи с коврика, пусть Пушинка погреется перед камином.

– По-моему, она проголодалась. Может, предложить ей сливок?

Предложить сливок? Я вас умоляю! Да она даже не живёт с нами! Нас всего лишь попросили за ней приглядеть. Это я их домашний любимец, а никакая не Пушинка. Я с ними живу уже много лет, с тех пор, как Элли повзрослела настолько, чтобы уговорить своих на кота. Стоит ли удивляться, что я стал раздражаться по пустякам?

И не давал Пушинке спать на моих любимых местечках.

И случайно спихнул её с подоконника.

И съедал её специальный сочный корм для котят – по ошибке, прошу заметить.

И ещё много маленьких глупых недоразумений, которыми они меня попрекали. В результате Пушинка вряд ли лелеет мечту снова пожить в нашем доме.

Впрочем, и возможности такой больше не представится. Потому что они отдали предпочтение глупым розовым младенцам.

И если не уследят, я снова на него плюну.

Паразит

Ой, ладно, ладно. Ну так обмажьте меня вареньем и суньте в коробку с осами. Сломал я им новый телевизор. Так я ж не нарочно! Я не хотел его ронять. Просто гнался себе за шмелём, и если бы их дурацкий телек не перекрыл мне дорогу, то и я бы в него не врезался. А что, пусть бы этот шмель всех искусал? Они ещё должны быть мне благодарны.

А всё дело в том, что кое-кто плоховато закрепил свой новенький плоский широкоформатный, с высоким разрешением, телевизор на подставке.

Да! Именно так. Отец Элли виноват, а вовсе не я. Видели бы вы, как этот Мистер Наверно-Так-Не-Упадёт ленивенько, вполсилы закручивает шурупы. Да этому плоскому ничего другого не оставалось, кроме как грохнуться. Я мог бы в него и не вреза́ться.

И кто виноват, что мне не удалось перепрыгнуть его в суперпрыжке?

Вот именно. Мама Элли, кто ж ещё. Это она меня кормит. И коли благодаря её кормёжке я слегка превысил идеальный прыжковый вес, то кого, скажите, винить?

Ясное дело, не меня.

Слышали бы вы отца Элли, когда он вошёл и узрел нанесённый урон. И кто из нас дикарь?

– Кранты телевизору! Амба! По всему экрану царапины, верхние углы отбиты! Глядите, что натворил этот здоровый, жирный, тупой, надоедливый, идиотский, неприятный во всех отношениях, злобный, опасный паразит!

Что, простите? Паразит?

Ну, как нехорошо. На случай, если вы не в курсе, паразитами называют неаппетитных созданий вроде вшей, ленточных червей, блох и клещей, которые ничего не делают и живут исключительно за чужой счёт. Я-то не такой. Я позволяю себя гладить. Позволяю себя кормить. Позволяю брать себя на руки. (Только Элли. И нечасто. Но суть вы уловили.)

Я не паразит. Как он посмел? Я не потерплю такой грубости. Клянусь, когда он в следующий раз заглянет в свой бельевой шкаф, там повсюду будет шерсть. На полке с носками. На брюках и пиджаках. Не волнуйтесь, мне хватит шерсти на всё его нижнее бельё.

Я ему отомщу.

Всё те же скучные разговоры о коте

Но он оказался гораздо, гораздо коварней, чем я думал. Я вышел прошвырнуться – ну, знаете, помоечный тур с Тигром, Беллой и Снежинкой. А вернувшись, застал то, что он называет «семейным советом», а я – «Всё теми же скучными разговорами о коте», свидетелем которым я бывал тысячу раз.

– Что нам делать с Таффи?

Собрались все, набившись в гостиную: Старый Мистер Ворчун, Королева Котят – и Элли.

Я, как всегда, занял позицию за дверью, удобную для прослушки.