Дневник кузнечика Кузи

Так вот. Зашёл я на камбуз. И хотел прыгнуть на стул. Но не рассчитал немного и попал прямо в торт, который на столе стоял. Но это бы ещё полбеды. Хуже было то, что я сделанную из крема розу сломал. Красивую такую красную розу. Над нею кок Замри, наверно, полдня колдовал, не меньше. Что тут началось!

— Это ты мой торт испортил? — возмутился шимпанзе Замри. И давай за мной гоняться. Бежит и кричит на всю палубу: — Я старался, старался, а ты вон как! Мокрого места от тебя не оставлю!

Он за мной, я — от него.

Я от него, он — за мной.

Вот уже кок этот в белом своём колпаке совсем близко.

Ещё одна секундочка — и… И тут я нахально так ему кричу:

— Замри!

Шимпанзе и замер по привычке. Остановился как вкопанный. А я тем временем за угол юркнул. Заметил маленькую щёлочку под дверью и шмыгнул в неё. Опомнился Замри, но уже поздно было. Когда он мимо двери промчался как угорелый, я перевёл дух и услыхал какие-то непонятные звуки:

— Ту-ту, ту-ту-ту! ту-ту, ту-ту-ту!

Оказывается, я в радиорубку заскочил. Сидит себе дятел-радист в наушниках и что-то выстукивает на телеграфном аппарате:

— Точка-тире, точка, точка-тире, две точки, два тире, точка…

Вот так: .–..–..–––...––..–..–....––––.–.–..––....––...

А они, эти точки и тире, по антенне поднимаются и улетают куда-то. И захотелось мне верхом на каком-нибудь тире прокатиться. Но такое только в сказках возможно!

А тем временем, слышу, шимпанзе Замри уже к радисту в дверь стучится. Вот-вот ворвётся.

От страха я до самого потолка подпрыгнул. Что-что, а прыгать я умею!

На моё счастье, под потолком у дятла на ниточке воздушный шарик висел. Для красоты, наверно. Весёлый такой жёлтый шарик.

Заскочил Замри в каюту радиста так стремительно, что от сквозняка шарик сорвался с гвоздя и вылетел в открытое круглое окошко. И не один вылетел, а вместе со мной, поскольку я за ниточку крепко-крепко уцепился.

Закрыл я глаза, чтобы вниз не смотреть: внизу-то, подо мной — океан. Ой, хоть бы какая-нибудь твёрдая земля показалась! И куда бы, вы думали, примчал меня мой жёлтый шарик? Ни за что не догадаетесь!

Прилетел я на этом воздушном транспорте в… Снегарктиду. На самый Вьюжный полюс.

В Снегарктиде, сказать по правде, ужасно холодно. Кругом — снег, снег, снег. И вдобавок — лёд, лёд, лёд. Хорошо, что я упал в мягкий сугроб, а не то бы разбился.

Сижу на снегу. Весь дрожу от мороза. И чуть не плачу. И свой дом вспоминаю. Мама, наверно, вкусный пирог испекла. А папа, наверно, газету «Луговые новости» читает…

Мечтаю вот так, а глаза почему-то сами собой слипаются, слипаются, слипаются, слипа…

Остальное произошло будто во сне. Надо мной наклонился кто-то в белой сорочке и чёрном фраке. В таких фраках обычно артисты и дирижёры в нашей концентории выступают… Ну, вот. Наклонился, значит, незнакомец надо мной и обращается к кому-то:

— Эй, Понг! Иди-ка сюда! Я тут обнаружил кое-что. («Кое-что» — это, между прочим, я, Кузя!)

Подошёл второй, тоже во фраке, посмотрел на меня и говорит:

— Никогда не встречал, братец Пинг, у нас в Снегарктиде ничего подобного. Может, это — зверь, может, птица, а может, вообще — насекомое. Поскольку, поскольку он… она… оно… всё равно… замёрз… замёрзла… замёрзло… давай отправим её… его… к нашим давним друзьям в Академию Всевсяческих Наук!

— Вот удивятся академики! — закричал Первый Тот-Что-Во-Фраке. — Запечатаем его… её… ну, в общем, вот это… в коробочку — и отправим по почте!

— Правильно, — сказал Второй Тот-Что-Во-Фраке. — Только не забудь написать в конце письма: «Горячий привет от пингвинов холодной Снегарктиды…»

Больше я ничего не слыхал.

Больше ничего не помню.

Приключение № 5

Проснулся я от какого-то шума. Открыл глаза. Темно. Ничего не видно. Где я? Ага, вспомнил: в коробочке, как видно. В той самой, в которой меня по почте отправили.

Вдруг раздались чьи-то голоса:

— Посмотрим, что это нам за посылочку прислали. Поглядим. Жаль, что обратный адрес неразборчиво написан. И подпись адресата непонятная. Не то «Пинг. Понг», не то «Пинг. Пинг»…

— Это, видно, сокращённо написано, дорогой коллега. А полностью звучит, вероятно, так: «Пингвин Понг» и «Пингвин Пинг». Ну, конечно, это посылка от наших старых друзей из Снегарктиды.

Распечатали академики коробочку, открыли, а я — прыг в окошко. Только меня и видели. Оставаться-то в коробочке мне ни к чему было. Ведь в этой Академии Всевсяческих Наук, наверно, кузнечиков, вроде меня, знают как облупленных. Пожалуй, только в Снегарктиде нас, кузнечиков, не встретишь…

На улице я чуть-чуть под какие-то колёса не попал. Еле успел увернуться. А потом от удивления рот открыл, когда увидел вдруг знакомый скверик. И снова за мной тот же шустрый, в штанишках выше колен, увязался. Гоняется и приговаривает:

— Сейчас я его поймаю! Сейчас я его накрою! Сейчас я его сцапаю!

И чего ему от меня надо? Я ведь его даже лапкой не тронул!

Гонялся он за мной, гонялся — и на какой-то миг загнал. Загнал — и чуть было сачком не накрыл. Хорошо, что я вниз не побоялся прыгнуть.

А под мостом как раз поезд проезжал. И я на крышу самого последнего вагона угодил.