Дневник Л. (1947–1952)

Ноя найду! Клянусь, я найду способ с тобой справиться.

* * *

Я увидела сперму и моменты высшего наслаждения мужчин. Это произошло сегодня напротив аптеки, когда мы с Гумом были на улице. Воскресным утром все они прогуливались со своими женами. Я смотрела на них. Они были в парадных костюмах, начисто выбритые и надушенные, и вдруг я увидела, как сперма течет из штанов этих мужчин, сочится позади них, словно слизь за улитками, и порождает детей. Потомство как раз шло следом. Я увидела эти литры, миллионы литров спермы. Из них образовывались ручьи, реки, а потом – гигантский океан. Никому из этих мужчин не принадлежащее море спермы – закон больших обезьян, их первородное насилие и подпитка для их безумия. Невидимое, оно окружает нас и гонит свою безымянную бурю по улицам. Каждый мужчина – его носитель. В том, что висит у него между ног, он носит частичку этого моря, которое засасывает женщин в пучину.

* * *

Кристально-чистый зимний день. Я выкрала его у времени, выкрала у Гума. Сухие пирожные и чай – все, как у взрослых. Перед глазами бесконечная жизнь. Мы лежим на широком диване в большом доме твоих родителей, и я слушаю твой рассказ. Я согласна. Я соглашаюсь, как Медуза. Ты любишь театр, животных, хочешь уехать жить далеко отсюда. Я говорю: «Тогда нужно жить рядом с крупным городом». Мы решаем, что лучше всего будет неподалеку от каньона – Каньона Лорел в Лос-Анджелесе – или на берегу реки Гудзон в Нью-Джерси, там, где за мостом можно видеть Нью-Йорк. Да, пусть все будет совсем рядышком, чтобы все видеть, все чувствовать: вой койотов и шум толпы в театральных холлах, летающих кругами над нашими головами орлов и взволнованные фигуры актеров на сцене.

Из носика чайника, похожего на лебединый клюв, все еще струится пар.

«Мне нравится твоя страстная натура, – сказал Стэн, – она будто освещает тебя изнутри. Давай уедем, когда захочешь. Мне семнадцать с половиной, скоро будет восемнадцать. Может, это прозвучит глупо, но, если ты будешь со мной, ничто меня не остановит».

Он был так красив, спокоен и решителен. Я сказала: «Важен не свет внутри нас, а тот, который мы излучаем. Ты излучаешь много света!»

Он улыбнулся, очертил пальцем контур моего подбородка, будто хотел нарисовать его, и промолвил: «Ты тоже вся светишься».

Секунду подумав, я ответила:

«Нет, в себе я не нахожу света! Он так долго был заперт там, так долго боролся там с тьмой, что не знаю, появится ли он вновь, понимаешь, о чем я?»

«Да, тогда нужно тебя потереть, снова вдохнуть в тебя жизнь, как в лампу Алладина… И он вернется! Долорес, ты ошибаешься! Вот ведь он, я вижу твой свет. Прямо здесь. В твоих глазах, на твоей коже, на твоих губах…»

Он пододвинул ко мне свое лицо и руки, и я стала плакать, прошептав только: «Помоги мне, Стэн, помоги».

«Что ты говоришь?»

Ничего. Я молчала.

Облака в небе медленно и низко плыли. Небо было так близко к земле. Пошел снег, и мы вышли в сад, побежали к снегу и стали ловить снежинки. Одна из них задержалась в воздухе, подрагивая в сером небе, но затем приземлилась на мою ладонь. «Не трожь, не трожь меня», – сказала снежинка! Однако я захлопнула ладошку, и снежинка, столь же хрупкая, что и я, прожила лишь мгновение. Просто капля воды, растворившаяся в серости мира.

Я сказала Стэну, что слишком юна.

Он ответил, что нам на это плевать.

А потом мы стали хохотать и кидаться друг в друга снежками.

* * *

Словарь. Сегодня вечером я закуталась в шерстяные одежки и кругом обложила себя листами бумаги с незнакомыми словами. Я переписываю их в тетрадь, останавливаясь, когда совсем перестаю что-либо понимать. Оглушенный, отрекаться, отвратный, заблуждение, кокетничать, вакханалия, кол, сладострастный, соление… найдите ненужное слово, ха-ха-ха! Я переписываю все это, чтобы стать такой же умной, как и он, чтобы говорить так же хорошо, с такой же легкостью (с изяществом, ловкостью, мастерством, грацией…), чтобы он любил меня & боготворил & лелеял… моя любовь.

Я уставилась в окно, смотрю на звезды, мигающие в зимнем небе. Им холодно. Но ты тоже смотришь на те же звезды. Я не знаю пока, как сказать тебе об этом, но я так рада любить кого-то, наконец-то! И так рада, что это ты!

Стэн,

я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя,

я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя,

я люблю тебя, я люблю тебя,

я люблю тебя.

(У меня нет других слов!)

* * *