Дневник леди Евы

Следующие турниры, которые представляли интерес для Глэдис, должны были пройти в Ившеме и Бекингеме, а потом — снова в Уоллингфорде, но это уже в самой середине лета. Всё складывалось хорошо. Отработав на первых двух, молодая женщина вернулась в Оксфорд, чтобы навестить Джея и немного отдохнуть перед новой работой. В середине июня Джейсону исполнилось три года, и мать хотела как-то отметить это.

Хозяйка постоялого двора встретила Глэдис, как родную, а получив очередной гонорар, и вовсе рассыпалась в любезностях. Джей, наоборот, был каким-то скучным, несмотря на привезенные мамой подарки, хотя голодным, или оборванным не выглядел. Нет, он обрадовался, и очень, но Глэдис, которая хорошо знала своего сына, он показался не таким жизнерадостным, как обычно. Проходили дни. Глэдис с утра забирала ребенка и уходила с ним гулять по городу и окрестностям, благо, что погода была в основном, хорошая, но даже туман и небольшой дождь не портили им настроения. Джей снова стал веселым и любознательным, и его состояние в первый день молодая женщина отнесла на счет долгой разлуки. Однако, чем более приближался день отъезда мамы, тем чаще портилось настроение у мальчика. И только в последний день перед отъездом на турнир молодая женщина получила ключ к разгадке.

Как-то вечером, когда на постоялом дворе уже собирались гасить огни, Глэдис вышла во двор, подышать свежим воздухом на ночь. Служанка с грохотом закрывала ставни, и вдруг, оставив работу, подошла к молодой женщине.

— Забрали бы Вы своего ребенка отсюда, мистрис, — сказала служанка вполголоса, — Плохо ему тут.

— О чем это ты? — насторожилась молодая женщина.

— Нет, ничего такого, — торопливо заговорила собеседница, — Его не били, Вы не думайте! Так, иногда тычка дадут и все. Ну да это со всеми детьми так. Меня-то знаете, как били! Почитай, всю шкуру со спины хозяин иногда спустит! И ничего — выросла вот. Да только зря хозяин его к работе приставляет, он же еще крошка совсем. А Вы, я знаю, большие деньги им платите!

— К какой еще работе приставляют моего сына? — похолодела Глэдис.

— Да вот, помогать в кузне — поковки носить. Оно, может, и полезно ему, что бездельником расти… Вы только не выдайте меня! — вдруг испугалась женщина, — А если что — я не признаюсь, хоть режьте!

С этими словами служанка заспешила прочь. Глэдис осталась посреди двора одна, как пораженная громом. Значит, в кузне поковки носить? Она тут же вспомнила сожженную почти до кости руку Белоручки Боба. И хозяин может "всю шкуру спустить со спины"! А щедрая плата? И она не мешает "иногда тычки давать"? Молодая женщина кипела негодованием. Что же делать? Припереть хозяйку к стенке? Тогда как объяснить, откуда взялась эта информация? А уехать завтра придется — уже нашлась лодка до Уоллингфорда, и ждать никто не будет. Ничего не решив, Глэдис вернулась в помещение. Джей сидел на лавке у окна и смотрел блестящими глазами, как она идет к нему.

— Мама, ты завтра уедешь? — только и спросил он. Его подбородок задрожал, а глаза налились слезами. Она не выдержала, и, схватив мальчика в охапку, прошептала прямо в пушистую льняную макушку:

— МЫ завтра уедем. Вместе.

Он бы, наверное, запрыгал, как всегда, если бы она не обнимала его так крепко. Наутро она спокойно сообщила хозяйке, что забирает ребенка и уезжает вместе с ним. Толстуха, видно, очень не хотела терять такой выгодный куш — разохалась и попыталась выведать, что же стало причиной такого неожиданного решения. Впрочем, сделала это так грубо, что Глэдис даже не пришлось придумывать тонких объяснений. Молодая женщина просто сказала, что хочет, чтобы ребенок был поближе к ней, и ушла, оставив за спиной причитания разочарованной трактирщицы, медленно, но верно перерастающие в проклятия.

Путешествие до Уоллингфорда прошло без приключений. Правда, оставить Джея было не с кем. Но Глэдис это пока было не нужно. Они остановились на том же постоялом дворе, что и в прошлом году, и служанка не только узнала их, но и согласилась присмотреть за мальчиком в последующие дни.

Только на этот раз молодая женщина никуда не спешила. Ее работа начнется на третий, ну может быть, на второй день турнира. В первые дни планировались поединки — в один день сражались рыцари-зачинщики, во второй — все желающие.

Глэдис рассудила, что рыцарей-зачинщиков и их соперников наверняка будут лечить дипломированные медики, а вот во второй день их может уже не хватить на всех, а на третий день, когда будет общая схватка, наверняка уже будут задействованы все, кто хоть шапочно знаком с медициной. Поэтому время, оставшееся до горячей поры, она решила посвятить сыну.