Дневник Марины Мнишек

Дня 28. На стычках товарища с пахоликом легко ранили, “москвы” 8 человек убито.

Дня 29. Послали на переговоры, но безрезультатно. Дня 30. Выехали мы из того лагеря к другому, большому, под столицу Москву, но не без какой-то тревоги. Опасались мы налета, а именно из одного монастыря, мимо которого наш путь лежал. И татарами также в дороге пугали. Все же не без Божьей милости ничего с нами дурного тогда не произошло, и благополучно мы остановились на ночлег, который в тот день случился в Дмитрове, верст 20. Этот город был когда-то большим поселением, как то обширные застроенные места показывают, но теперь сожжен и сильно опустошен.

Раздел 12 Декабрь

Дня 1. Опять нас пугали войском. Встали лагерем на ночлег около пустой деревни, версты 4.

Дня 2. Перед вечером, когда солнце только садилось, все под одною хоругвью въехали мы в лагерь, в котором, наконец, сошли с коней. Сам царь вместе с панами нашего отряда сделал нам смотр. Потом нас товарищество, братья наши, разобрало между собой, оказывая нам всяческое покровительство, а также выражая радость по поводу нашего прибытия, так как некоторых они уже давно погибшими считали. Но мы попали в очень голодный лагерь, так как жолнерство и челядь достатками сильно оскудели, потому что челядь в разное время что разгромила, а что пожгла. Другие же, которых за пищей разослали, учинили между собой сговор. Собравшись скопом, они села и деревни соседние стали грабить и, выдавая себя за неприятеля, назывались татарами. В целом, если бы пришлось описать, какой мы там порядок и согласие застали, очень бы много места заняло это.

Дня 4. В лагере под столицей Москвой вызывала “москва” на переговоры, но вместо переговоров были кровавые схватки. Выехало из Москвы лишь несколько десятков конных, заметив это, наши возвратились в лагерь. Один москвитин, предавшийся от нас на другую сторону, дал им о нас достаточные сведения. Они и сами, увидев, что мало у нас всадников осталось, к вечеру сделали вылазку. Оттеснили наших вплоть до середины пути к лагерю, из которого в то время вышли на помощь свежие роты. “Москва”, увидев их, повернула назад. Войско в засаде встало наготове. Но “москва”, поняв это очень хорошо, ушла за стены, не желая больше сражаться. Поэтому и нам, уже в потемках, пришлось вернуться в свой лагерь.

Дня 6. Отправили роту к Корсаковскому за теми пахоликами, которые, будучи разосланы за пищей, собравшись скопом, большие грабежи и убийства чинили, вышли уже за Волгу и не возвращались более к своим панам. Что ни день, число их увеличивалось, а особенно за счет тех негодяев, которые, вкусив свободы, из лагеря к ним бежали. Даже и “москвы” очень много к ним присоединилось, и была “москва” у них проводником. Так что великие разбои по дорогам чинились от тех негодяев, действовавших будто бы от имени татар или Шуйского.

Дня 7, 8 и 9. В покое с обеих сторон прошли, за это время много людей к нам переходило из Москвы, чая со дня на день сдачи нам города столичного.

Дня 11. Уже за полночь вышел из лагеря полк пана Зборовского в засаду, а другие полки перед рассветом вышли в поле, всадников же отправили под стены, чтобы выманить осажденных и навести на засаду. Но из Москвы вышло всего несколько сот конных, которые только подводили наших под городские стены, на расстояние выстрела. Длились, однако, те стычки с обеих сторон несколько часов, а потом войско, не дождавшись никого, вынуждено было отойти.

Дня 12. Нагой, Воротынский и другие бояре и знатные воеводы, которые держали московскую оборону, бежав, предались нам.[372] Советовали они тогда, как можно быстрее, занять Коломенскую дорогу. А после этого столица Москва должна была быстро сдаться.

В тот же день пан воевода отправил часть слуг и челяди на своих возах в Польшу, чему противилось рыцарство, не желая и его самого отпускать. Однако же воевода готовился в путь, чтобы попасть хотя бы на конец сейма, который уже должен был скоро закончиться.

Дня 13. До рассвета пришли к царю из столичной Москвы двое стрельцов-изменников. Они советовали, чтобы царь писал миру, обещая сами то письмо отнести и объявить его народу. При этом обещали, что после такого письма люди сдались бы. О Шуйском же говорили, что он забрал оружие со стен в крепость, чтобы там запереться вместе с женою, со своими и ее родственниками.

Дня 15. Приехали послы от запорожских казаков с письмами царю и пану воеводе, в которых доносили, что на царское имя взяли несколько турецких крепостей.

Дня 16. Пришло в лагерь 400 казаков, украинских и других, которые добровольно предлагали свои услуги царю. Из Москвы также почти каждый день на другую сторону предавались.

Дня 18. Говорили о великом кровопролитии и многочисленных трупах людей, лежавших на дорогах. Все это из-за тех своевольных пахоликов, которые, нападая на бояр, попов и деревни, великие грабежи и разбои чинили по дорогам.