Дневник Мелани Вэйр

Кажется, снова зацепила края кровоточащей раны. Натан. Он был для неё важен, а Дэя поняла это слишком поздно, и не готова была признаться в этом ни мне, ни даже себе.

– Ты что, никуда не пойдешь? В свой последний вечер.

– А куда мне идти? У воды холодно, по городу я намоталась за это время по самое не балуйся. Лучше сделаю себе ванну, представлю, что я богата, весь мир у моих ног, а за дверью очередь из кавалеров.

Вспомнив Хасана, я поежилась. Нет, ну нафиг таких кавалеров. Ограничимся тем, что я богиня.

– У тебя же другие жизненные приоритеты, – насмешливо.

Ох ты ж, чтоб тебя! Издевка?

– Да? Ну упс. Тогда просто приму ванну, напьюсь и… – я повернулась на живот и принялась болтать ногами. – Представляешь, у меня куча денег, я могу отправиться в любой ночной клуб, снять там самого классного парня, от души потрахаться, а я валяюсь и трачу время на треп с тобой.

– Ты всегда была странной.

– Кто бы говорил. Расскажи мне про него?.. Меня ведь завтра все равно не станет. Или сегодня. Смотря когда засну.

Для себя я решила, что засыпать не буду так долго, как только смогу. Как мне ещё продлить свою жизнь? После того, что я выкинула, она намертво вцепилась в мое сознание, и теперь уже не отпустит.

– Нет.

– Ты могла бы…

– Нет.

– Ну нет так нет.

Дэя отступила, а я поднялась и от души попрыгала на кровати. Давно хотела это сделать – детское желание, которое воплотилось таким вот внезапным образом. Включила столь любимый ей Linkin Park, одела наушники – все-таки соседи тоже люди, и прыгала уже под него.

Когда устала, спустилась вниз и прогулялась до супермаркета. Я выбрала самый огромный и красивый торт со взбитыми сливками, вишней и карамельным кремом и бутылку шампанского. Подумав, взяла две. Вряд ли с одной меня развезет так, чтобы мне стало пофиг на то, что уходят мои последние часы.

Что будет после того, как Дэя вышвырнет меня из собственного тела? Я ведь не умру, то есть даже если предположить, что религии мира правы, и у меня есть то, что называется душой, оно останется во мне, но меня уже не будет? Или как? Что будет, если я очнусь пускающей слюни идиоткой? И так до конца дней своих? Я никак не могла решить, что страшнее – абсолютное ничто, или психушка. Второе мне в принципе так и так гарантировано, а что насчет первого?.. 

Подобные мысли не способствовали хорошему настроению и любви мирового масштаба, но я изобразила подобие улыбки, когда расплачивалась на кассе. То ли она получилась слишком жалкой, то ли у женщины тоже выдался не лучший день, но она лишь криво изогнула уголок рта, и тут же занялась следующим покупателем. Между тем как мне хотелось всего лишь одной искренней улыбки. Вряд ли она понимала, что я сейчас готова сжать ее руки и кричать во весь голос: «Пожалуйста, поговорите со мной, ведь завтра меня не будет!!!!»

Я все-таки решила пройтись по улицам, и сама не заметила, как поймала такси и оказалась в другом районе. Чем дальше я убегала от квартиры, которой суждено было стать моим склепом, тем спокойнее мне становилось. Я знала, что это ненадолго, но пусть уж лучше так, чем плавать в роскошном джакузи, запивая шампанским скорую смерть.

Вскоре я убедилась в прописной истине, что если у вас выдался дерьмовый день, лучше сидеть дома и составлять завещание. По крайней мере, это поможет вам избежать новых существенных встрясок.

Они шли по улице, держась за руки. Сэт и его подружка. Она действительно оказалась красивая. Из тех девушек, кого в школе первыми приглашают на выпускной, и кто чаще всего поздно выходит замуж, потому что делают карьеру и не могут определиться с толпой поклонников.

Мы неумолимо приближались, и я на всякий случай спряталась за пакетом с покупками, но Сэт даже не взглянул в мою сторону. Все его внимание было посвящено ей. Высокая, с длинными темными волосами, как из рекламы шампуня, с родинкой на правой щеке, пухлыми губами и ухоженными ногтями.

«Может, она его сестра?» – мысль показалась позорной. Да, конечно, как же. Сестра. И за руку он её держал так, как держат сестру, а сейчас он придет домой, по-братски её поцелует, и устроит сеанс инцеста. Я сжала руку в кулак, опустилась на корточки и от души врезала этому миру за все западло, которое со мной творилось. Идущая рядом девушка ойкнула и отскочила, остальные прохожие даже никак не отреагировали – мало ли что там корчится в конченом приступе мазохизма.

Рука болела знатно, но по крайней мере прошло желание выть. Мои многострадальные костяшки снова начали кровоточить, а следом всем скопом заныли оставленные Хасаном метки на теле, о которых я почти умудрилась забыть. Когда на пороге маячит анорексичка в темном балахоне, даже боль отступает. 

Несколько часов назад я думала о том, как в любви радуешься счастью человека. Что-то сейчас я особой радости не чувствовала. Хотелось бы знать, почему. Может, все дело в том, что я отчаянно, безумно надеялась на то, что встречу его сегодня и смогу обнять. Может, у меня предсмертный кризис личности. А может – и это самое вероятное – я просто человек.