Дневник метаморфа

Комнаты разрослись во все стороны, по бокам от большого пустого нутра и вверх. Когда-то здесь кипела жизнь, но теперь лишь одинокие губки ползали по стенам там и сям в поисках капель влаги. Странные, непривычные губки с широкими порами, ярко-жёлтые. Должно быть голодали, замкнутые в мертвом Приюте, чем питались — неизвестно, но ведь не сдохли?!

— Похоже на соты, — сказал муж.

Нико ахал, разглядывая огромное ячеистое пространство, и сразу давал всему имена:

— Это коридоры, — показывая пальцем, говорил он. — А сверху этажи. А это — холл.

— Нет, зал совета, — поправила Тенго. — Идём туда! Посидим, будто мы почтенные старейшины!!!

Они приблизились к иссохшему, окаменевшему сосалу Первоприюта, такому огромному, что Тенго дар речи потеряла. Туда и ящера сбросить можно было! Вокруг него бугрилось пару десятков шишек, каждая — с выемкой, протёртой сотнями почтеннейших задниц.

— Вот эта шишка — шамана! И эта тоже!!! — замирая от счастья, поясняла она, тыкая пальцем. — Гляди, вон шипы, по бокам хвоста. Хвостом шаманы тоже слушают Хранителей, не только головой. А эти — почётных яйценосцев! У них жопы всегда широкие. Эти, маленькие — голосистых самок. А вот эти не знаю чьи, — вдруг задумалась она, — У нас в совете такие шишки не растут, странные какие, все в пупырышку… Надо же такое…

— Мы должны почтить это место! — сказал муж.

Тенго радовалась, глядя на него, как и тому, что пришла в Приют уже замужней. Её древнему народу есть чем гордиться! Сейчас муж сам увидит. Нико присел на краю древнего сосала, такой маленький и беззащитный, встопорщил хвост и выбросил комочек экскремента, он глухо шлёпнулся далеко внизу. Вдруг сосало вздрогнуло — Нико едва не свалился. На нём слабо мигнули огоньки, и оно самую капельку порозовело, словно приветствуя дакнуса. Едва заметно, но тем не менее!

— Он живой, Первоприют живой! — в восторге запрыгала Тенго. — Он просто спит!!!

— Тысячелетний анабиоз, — кивнул муж. — Вода вернулась, цефалот напился. Разлейся тут новое море — и он постепенно очнётся, здоровёхонек! Рыбкой подхарчится. А люминесценция слабая, — добавил он.

Словно в ответ на его слова огоньки потянулись цепочкой от задних лап Нико — и до шишки со здоровенной выемкой. Древняя кувшинка узнала яйценосца и показала мужу место в совете!

— Гляди! — закричала Тенго вне себя от радости. — Первоприют тебя определил в почётные яйценосцы! Я так люблю тебя, ты лучший!!!

Она подбежала к сосалу, поприветствовала кувшинку, и вся история повторилась, только теперь огоньки потянулись к непонятной шишке в пупырышках. Удивительное дело! Раздумывая, что бы это значило, Тенго уселась на неё, и шерсть встала дыбом по всему её телу. Она сразу поняла, чья это шишка, и застыла, боясь пошевельнуться.

— Что? — спросил с тревогой Нико, глядя на её растерянную морду.

Тенго могла не верить своему уму, но верила знакомому чувству покалывания, а также тому, как её определил Первоприют.

— Говорят, раньше их было много в каждой общине, — ответила она, — а сейчас почти и нет. Это шишка искрителя.

— Типа повышение из домохозяек? Поздравляю! — сказал муж.

Тенго даже забыла о том, что с утра они ничего не ели. Слово «поздравляю» означало — «радуюсь твоей радости». Но не успела она как следует обмозговать, как муж закричал перепуганным громким голосом:

— Отстань, пошла прочь!

А потом и вовсе заорал, мотыляя ногой.

О, Хранители! Ему в лапу впилась большая жёлтая губка. Подползла незаметно и присосалась. Стряхнуть муж её не мог, как ни пытался. Он вскочил и лапой тряс, приплясывая, тем временем вторая губка подбиралась со спины… Эти были хищными! Тенго бросилась на помощь, схватила губку обеими лапами и стала тянуть — куда там, мерзкая гадость держалась намертво!

— Больно! — вопил муж и бил губку.

Тенго упёрлась лапами, вцепилась когтями и рванула как следует. Губка отпала от Нико и теперь бешено крутилась в её лапах. У неё было грызло. Не обычный ворсистый язык, а самое настоящее зубатое круговое ГРЫЗЛО! И она была чудовищно злой! Из лапы Нико потекла кровь, он с ужасом посмотрел на круглую дыру на лодыжке и тихо простонал. Вдруг снова завопил как резанный — вторая губка вцепилась в хвост. Нико врезал лапой наотмашь — и та отвалилась с куском шерсти. В месте её страстного поцелуя теперь зияла круглая проплешина. Тенго оглянулась — мелкие чудовища сползались со всех сторон! Она пришла в ярость — пористые уродцы вздумали напасть на её драгоценного супруга?! Она зажмурилась и вздыбила шерсть. ТРЫСЬ!!! Белые блескавки ударили во все стороны подобно волне, не обычной звуковой, а огненной. Нико отшвырнуло в сторону, агрессивные хищницы разлетелись как щепки, обуглились и скорчились на полу, а те, что не успели приблизиться — бросились наутёк, обожженные.

— Так вам! — потрясая лапой, гневно закричала она вслед беглецам. — Будете знать, как лезть!!!

— Тенго, — позвал муж, вставая с пола.