Дневник мотоциклиста: Заметки о путешествии по Латинской Америке

Археологический музей Куско достаточно беден: когда властям раскрыли глаза на то, что у них из-под носа уплывают несметные сокровища, было уже поздно; кладоискатели, туристы, иностранные археологи, наконец, всякий, хоть сколько-нибудь интересующийся данной проблемой, систематически грабили этот край, и то, что удалось собрать в музее, мало чем отличается от мусора. Однако для таких, как мы, не слишком-то сведущих в археологии, с набором недавно приобретенных и весьма путаных знаний о цивилизации инков, там было на что посмотреть, и несколько дней мы только этим и занимались. Смотритель оказался метисом, очень знающим — он весь так и пылал энтузиазмом расы, чья кровь текла в его жилах. Он рассказывал нам о блестящем прошлом и жалком настоящем, о настоятельной необходимости образования туземцев, о том, что первым шагом к полной реабилитации служит необходимость поднять экономический уровень туземной семьи — единственный способ смягчить отупляющий эффект коки и алкоголя, о том, наконец, что необходимо в полной мере изучить кечуа и способствовать тому, чтобы люди, принадлежащие к этому племени, оглядываясь назад, проявили свою гордость, а не чувствовали себя пристыженными, глядя на свое нынешнее состояние, осознавая свою принадлежность к туземцам или метисам. В это время в ООН как раз дебатировалась проблема коки, и мы рассказали смотрителю о своем опыте употребления этого алкалоида, на что он тут же ответил, что с ним произошло то же самое, и разразился проклятиями против тех, кто цепляется за свои прибыли, отравляя огромное количество людей. Преобладающие в Перу племена колья и кечуа являются единственными потребителями этого продукта. Наполовину туземные черты лица у смотрителя и его глаза, горящие энтузиазмом и верой в будущее, — еще один из экспонатов музея, но музея живого, представляющего племя, которое все еще борется за свою индивидуальность.

Уамбо

Поскольку ни один из рычагов, на которые мы пробовали нажимать, больше не действовал, мы последовали совету Гарделя и «заложили вираж», взяв курс на север.

Обязательной остановкой на нашем пути был Абанкай, потому что оттуда отправляются грузовики, едущие в Уанкараму — преддверие лепрозория в Уамбо. Метод, примененный нами, чтобы найти крышу над головой и пропитание (жандармерия и больница), ничем не отличался от наших действий на предыдущих остановках, так же как и служащий, пообещавший помочь нам с транспортом, не отличался от прежних помощников, не считая того, что этого самого транспорта нам пришлось ждать в городе два дня из-за нехватки грузовиков на Страстной неделе. Мы побродили по крохотному городку, так и не найдя ничего достаточно интересного, что могло бы заставить нас забыть о голоде, поскольку питание в больнице было скудное. Растянувшись на траве на берегу речушки, мы смотрели на изменчивые краски сумеречного неба, мечтая о прошедших Любовях или, возможно, видя в каждом облаке соблазнительное подобие какой-нибудь еды.

Возвращаясь в комиссариат на ночлег, мы решили срезать путь и окончательно заблудились; побродив между засеянными участками поля и живыми изгородями, мы наткнулись на какой-то дом. Оказавшись перед каменной стеной, мы увидели собаку и ее хозяина, озаренных полной луной, которая делала их похожими на призраков; мы не учли, что наши фигуры, находящиеся против света, должны были иметь намного более устрашающий вид; ясно только, что ответом на наше вполне благовоспитанное «добрый вечер» послужили какие-то нечленораздельные звуки, среди которых, как мне показалось, я расслышал слово «Виракоча», и мужчина с собакой скрылись в доме, несмотря на наши дружелюбные призывы и извинения; тогда мы спокойно вышли через ворота на похожую на улицу тропинку.

Скука одолевала нас, и мы решили сходить в церковь — поближе присмотреться к сельской службе. Бедняга священник собирался выступить с проповедью в три часа, а к этому времени — примерно к половине второго — успел исчерпать весь набор общих мест. Умоляюще глядя на прихожан, он судорожными движениями сморщенных рук указывал то в один, то в другой угол храма. «Вщпите, глядите туда, ГЪсподь нисходит к нам, ГЪсподь уже с нами, и Его дух озаряет нас». После паузы священник затянул какую- то занудную литанию, и, когда уже казалось, что он вот-вот замолчит, не зная, что сказать, в порыве глубокого драматизма он разражался очередной сентенцией в том же роде. Когда имя многотерпеливого Христа было помянуто в пятый или шестой раз, мы не смогли удержаться от смеха и поспешно вышли.