Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

Тут прения перенеслись бы в другую область. Так же точно и с Поповичем. Как можно рассуждать о правильности или неправильности выборов неправославного члена? Как можно допускать прения по общему каноническому вопросу о расстригах, на какую точку зрения предположил было в заседании Собора стать архиепископ Волынский Антоний? Он прочитал на Соборе каноническое правило об отлучении от Церкви расстриг, и затем стал смягчать вину Поповича тем, что он-де мог не знать таких тяжких последствий, и дозволил Поповичу выйти на кафедру и объяснять свой поступок. Архиепископ Антоний действительно поступил крайне неосмотрительно своим поступком на Соборе, что, впрочем, потом и он сознал, объяснив это жалостливостью, какую возбудил в разговоре с ним Попович. «Оказывается, он все врал», – заключил в своих объяснениях на совещании архиепископ Антоний. Решено теперь побудить Поповича подать заявление о снятии своих полномочий. В противном случае не допускать прений о нем, и во всяком случае епископату наложить свое veto[165], в случае даже положительного решения этого вопроса большинством*. Были и еще вопросы частного характера. Как необходимо нам почаще собираться, но митрополит Тихон с неохотою делает это под разными предлогами. Хороший он человек в обывательском смысле, но… и только!..

Четверг. 21-е сентября. Сегодня «казанцы» – члены Собора, воспитанники Казанской Академии, праздновали 75-летие своей Академии*. Торжество состояло в богослужении в семинарском храме*, а затем – в братской трапезе в Епархиальном доме. Приглашен был и я на это торжество, как ревизор Академии* и почетный член ее. Литургию служили: архиепископ Казанский Иаков, Вениамин Симбирский и Иннокентий, настоятель Донского монастыря*, в сослужении питомцев Академии в священном сане. Я пел на клиросе. Проповедь говорил архиепископ Антоний Харьковский на тему «о стоянии в чувствах». Много мыслей, но не связанных между собой.

За трапезою, конечно без всяких водок и вин, присутствовали в качестве почетных гостей и митрополиты – Тихон и Владимир. Было много речей, и я сказал о впечатлении от Академии, насколько успел узнать ее во время ревизии. Сущность же всех речей была такого дифирамбического характера, что казалось, что нет ни одного высшего учебного заведения, ни других академий, которые превосходили бы Казанскую академию, и в таком роде. Впрочем, о вкусах не спорят…

Затем с пяти до половины десятого вечера было заседание моего Правового отдела. Целый день я не был дома. Все как будто что-то делал. Так проходят почти все дни. Вот и записуй при таких обстоятельствах. Вот почему я конспектообразно вношу сюда мой curriculum[166] – времени положительно нет. А между тем быстро текут дни с исключительными событиями…