Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

Это сообщение, сделанное архиепископом Кириллом, дополняет Кузнецов, на которого беседа с Министром-председателем произвела тягостное впечатление. Он вынес из этой беседы убеждение в том, что Правительство безоговорочно стало на путь отделения Церкви от государства. Отныне воспитание народа должно пойти вне всякого религиозно-просветительного влияния Церкви. В беседе с Керенским Кузнецов приводил доводы, в силу которых Правительство должно оставить в распоряжении Церкви если не средства, отпускавшиеся на содержание школ, то хотя бы школьные здания. Министр-председатель в ответ на это сообщил, что зданий, построенных на специальные пожертвованные средства для церковных школ, без пособия от казны, правительство не собирается реквизировать. Они будут лишь взяты в аренду. Поколебать решение Правительства делегации не удалось. Единственная уступка, которую решено сделать в пользу Церкви, – это оставить во владении Церкви школьные здания, составляющие полную собственность церквей.

Эта поправка к закону передается на рассмотрение Церковно-школьного отдела. Содержание доклада произвело тяжелое впечатление на Собор. Очевидно, наступает новый период в истории взаимоотношений Церкви и государства: Русское государство порывает связь с Церковию. Наступает время, когда по грехам нашим народ будет жить и воспитываться, но его бытовая жизнь будет идти отдельно от религии.

Затем приступлено было к продолжению речей о принятии формулы перехода – по вопросу о патриаршестве. Согласно Уставу, о четырех речах – двух за и двух против – предстояло сказать две еще речи за принятие формулы перехода, так как против уже были сказаны две речи. Поручено было сказать архиепископу Анастасию и П. И. Астрову. Преосвященный Анастасий говорил о необходимости установления патриаршества, которого ждет народ, желающий себе в лице Патриарха отца, Пастыря, защитника церковных интересов, что так необходимо в настоящее время. Положение о власти патриарха исходит из апостольских правил, а права и обязанности его должны идти рука об руку с новым руслом течения русской жизни. Идея о патриаршестве возникла внезапно, во время работы Отдела Собора и его члены «познали делание творческого, свободного духа, когда человеческое незримо соединяется с Божественным, и поэтому нет никаких оснований откладывать этот вопрос. Ужасы жизни, нравственное разложение русского народа настоятельно напоминают, что Церковь должна проявить свою силу благодатного влияния на народ, который должен собраться вокруг одного пастыря. После того как государство разрывает свой союз с Церковию, ей нужно быть воинственной, защищать свои интересы, и теперь Церкви необходим вождь»*.

Другой оратор, П. И. Астров, указал на несостоятельность заявлений противников немедленного рассмотрения вопроса на Соборе о патриаршестве, старающихся лишь затормозить дело*.

После этих двух речей – за и двух – против, возникло недоумение, ввиду неясности Устава, может ли принадлежать еще заключительное слово докладчикам – за и против. Одни высказывались за, другие против. Преосвященный Председатель допустил. Поднялся шум. Я убедил Председателя сказать, в чем заключается причина того, что он так поступил, именно; что он так понял Устав. А затем он прибавил: «Я вижу, что мною недовольны… Я могу и уйти отсюда…»* После этих слов шум смолк; хотя, правда, многие и не слыхали произнесенных слов Председателем, так как он вообще тихо говорит. Так или иначе, но никто не реагировал на его слова. Затем митрополит Тихон поставил на голосование вопрос: или опять о возвращении этого вопроса в Отдел, или о немедленном обсуждении его в пленарном заседании. Громадное большинство решили немедленно обсуждать. Был сделан краткий перерыв, после которого Митрополитом передано председательствование мне, очевидно на все время обсуждения этого вопроса. В этом заседании уже выступал целый ряд ораторов – за и против. А записалось – около шестидесяти. Продолжение будет в следующих заседаниях.

Воскресение. 15-го октября. Слушал литургию в Успенском соборе, по обыкновению, среди молящихся. Служил о. протопресвитер Любимов с соборным причтом. Пела половина синодского хора. Литургия, значит, обычная, простая, не парадная – архиерейская. Тем не менее пение хора мне понравилось гораздо больше, чем в торжественных службах, потому что пели просто, без всякого рода гармонических экзерциций. Херувимскую – переложение обиходное; «Милость мира» – Феофановское. По крайней мере можно было молиться и даже умиляться.