Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

9 (22) декабря состоялось 65-е заседание Собора, последнее в 1917 г. Закрывая заседание, Патриарх Тихон обратился к собравшимся: «Сегодня исполнилось почти 4 месяца, как мы собрались. За это время мы много сделали, но еще больше работы впереди. Многие Отделы изготовили и еще должны приготовить массу докладов, о чем ныне вам докладывалось на Соборе. Все это ожидает Соборного рассмотрения и утверждения. Уповаю, что Бог не оставит нас Своею помощью и в дальнейшей нашей работе. Позвольте пожелать вам благополучного пути, встретить праздники и Новый год в здоровье, мире и благополучии и с новыми силами явиться на заседания 20 января 1918 г., на которое Высокопреосвященнейший Арсений назначил следующее заседание»[121].

Оценивая работу Собора, С. П. Руднев вспоминал: «Члены Собора, бывшие членами Государственной Думы… не раз говорили, что они поражены работоспособностью такого многочисленного собрания, каким являлся Собор, и что в этом отношении он далеко опередил Государственную Думу. Немало этому, по их словам, способствовал и тот режим, которому подвергались члены Собора в своей жизни и работе, и та постоянная общность членов друг с другом, которая создается и создалась общежитием в семинарии»[122].

10 (23) декабря, в воскресенье, «на вечернем девятичасовом поезде я уехал к себе, — записал митрополит Арсений, — в Новгород, на время перерыва, после четырехмесячного беспрерывного сидения в Москве. С Патриархом простились очень тепло. Он просил приехать раньше срока»[123].

Митрополит Арсений прибыл в Новгород 11 декабря в восемь часов вечера. «Встреченный на вокзале преосвященным викарием Алексием [Симанским] и должностными духовными лицами, я отправился в Софийский собор, для обычного, по возвращении, поклонения святыням. Оказалось, что здесь мне уготована была торжественная встреча всем духовенством городским, при переполненном соборе горожанами»[124].

После многочисленных приветствий митрополит произнес «довольно длинную речь, с большим волнением, вызванным неожиданностию такой встречи»[125]. Об обстановке и событиях в Новгороде он сделал одну запись за 12–20 декабря: «Привыкаю к старой обстановке. К сожалению, значительная часть моего помещения занята под лазарет… Но хорошо, что помещения заняты под лазарет, а не под разного рода Советы, а то скоро помещение мое превратилось бы по меньшей мере в сарай или свинюшник, как, например, это сделалось с домом бывшего Губернатора. А сколько было таких посягательств на мое помещение! И, конечно, еще будут. Но будем всячески отстаивать экспроприацию моего жилища. В Новгороде власть захвачена большевиками! Иные учреждения теперь уже бастуют, как протест против большевизма. Суд упразднен, вместо него революционный трибунал… Слишком тяжело жить во всех отношениях»[126].

Все «соборные каникулы» были посвящены богослужениям в новгородских храмах с произнесением проповедей, решению епархиальных дел, встречам с паствой, на которых он рассказывал о том, что происходило на Соборе.

Дневник за 1917 год митрополит закончил горькими словами: «Вот в какие времена мы живем! Вот она — свобода неприкосновенности личности, да и другие! И я не могу поручиться, что и меня не арестуют, или даже короче и проще — прямо убьют. Грабежи в последнее время в городе часто происходят. Буквально никакой защиты нет. И я совершенно не гарантирован от визита „товарищей“. Буди воля Божия! А живется очень тяжело. Плохую память оставляет по себе истекающий год»[127].

«Что даст этот [1918] год неизвестно. Но что он получил ужасное наследие — это несомненно. Старый год к внешней войне прибавил еще войну внутреннюю, междоусобную, дал нам нестроение в государственной и общественной жизни… Новый год застает нас в годину тяжелого народного бедствия. Несчастье нашей родины так велико, бедствие так ужасно, что касается не одних только тех, кто действительно уже пострадал и голодает, оно ужасает всех здравомыслящих…»[128]

14 января 1918 г. митрополит Новгородский отслужил «прощальную литургию, так как завтра предполагал уехать через Петроград в Москву на продолжение Собора», «оставляя свой град и паству с тяжким предчувствием грядущих бед и напастей»[129].

17 января 1918 г. митрополит Арсений возвратился в Москву на Троицкое подворье, где и остановился. «Поместился я рядом с Патриархом, в прежнем помещении временно вместо митрополита Владимира»[130], как оказалось, надолго.