Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

В пять вечера было заседание Соборного совета у Московского митрополита. Присутствовали председатель Думы Родзянко, как член Совета, и по приглашению только что прибывший из Ставки* член Собора кн. Г. Н. Трубецкой, начальник дипломатической части в Ставке. Он вчера в час дня выехал из Ставки и сегодня недавно прибыл. Следовательно — самый живой и непосредственный очевидец всех происходящих событий. По его словам, тут произошло какое-то фатальное недоразумение, и орудием его явился такой же фатальный человек, «глупее которого нет в России», все тот же В. Н. Львов, кстати заключенный теперь в Петропавловскую крепость*. Дело в том, что Керенский и Корнилов вначале действовали вполне согласно, и между ними было условлено, чтобы в полугодовщину революции, 27-го августа, когда предполагалось выступление большевиков в Петрограде, Корниловым был послан корпус, который должен расправиться с анархиею большевиков. Но тут появился на сцену фатальный Львов, потерпевший неудачу на Соборе. Роль его еще не выяснена. Говорят, будто он от имени Керенского поехал в Ставку с какими-то предложениями, а затем от Корнилова к Керенскому. Все перепутал, попутал, как и подобает путанику. По словам Трубецкого и газетным отрывкам и намекам видно то, что Львов 26-го августа явился к Керенскому в Зимний дворец и сообщил ему, что в Ставке образовалась группа лиц, объединенная вокруг Корнилова, которая предъявляет требование о сложении Временным правительством своих полномочий и о передаче их Корнилову. Генерал Корнилов берется образовать временное правительство и при этом предоставляет пост министра юстиции Керенскому. Керенский отверг это предложение, как направленное против интересов государства. Львов ответил тогда, что он не может ручаться за дальнейшие события, так как, по его сведениям, генерал Корнилов заручился содействием большого количества войск. Львов был арестован. Керенский по прямому проводу снесся по этому вопросу с Корниловым. Корнилов подтвердил Министру-председателю, что он уполномочил-де Львова вести переговоры об объявлении диктатуры и при этом подчеркнул, что если его условия не будут приняты, то он двинет на Петроград войска. Керенский немедленно прервал разговор и созвал экстренное заседание Временного правительства. В заседании этом было постановлено объявить Петроград на военном положении и обратиться к населению с особым воззванием. Одновременно Правительство известило о случившемся лидеров Советов рабочих и солдатских депутатов. Ожидается междоусобное кровопролитие. Князь Трубецкой, который вчера виделся с Корниловым, передал, что Корнилов надеется на сочувствие ему Собора, так как дело его правое и направлено ко благу родины, гибнущей от анархии; что Собор должен в этом смысле откликнуться на происходящие события. Такого мнения держались некоторые члены Президиума, и особенно Родзянко. Он говорил, что Собор — великая сила, что Церковь в моменты опасности родины всегда выступала своим авторитетом на защиту ее, как это было во дни преподобного Сергия, святителя Ермогена и др. Почти один я несколько старался умирить этот патриотический порыв. Не отрицая патриотических кстати заслуг Церкви, я призывал к осторожности, особенно ввиду невыясненности настоящего положения. В частности г-ну Родзянко я указал на ту роль, какую могла сыграть в данном случае Дума, как государственное учреждение, завоевавшее себе уже известный авторитет; а Церковный Собор — только что народившееся явление, не вошедшее так сказать в толщу народную. По-видимому, не особенно благоприятно принято было мое заявление, и решено подвергнуть этот вопрос на обсуждение Собора, а предварительно поручить комиссии из митрополита Платона, архиепископа Антония, кн. Трубецкого* и епископа Андроника составить проекты «откликов» от имени Собора. С шести часов до десяти вечера происходило тут же совещание епископов. Первым предметом обсуждения было конечно отношение к «Корниловским» событиям. Различные мнения. Сочувственное в общем отношение к Корнилову, в перспективе твердой власти. А я все-таки призывал к осторожности, особенно принимая во внимание резкие выпады некоторых из собратий. Постановлено созвать завтра экстренное закрытое заседание Собора по данному вопросу.

Вторым предметом было заслушание моих записок о Синоде в первые дни революции*. Тут с надлежащею полнотою и фотографическою точностию обрисована деятельность обера Львова. Записки выслушаны были с неослабным вниманием. Думаю, что они представляют исторический интерес.