Дневник написанный кем-то

— «Пожалуй у всех нас только одна участь не сегодня так завтра не завтра так через неделю. У меня порой складывается ощущение что вся судьба последовательна и закономерна, всегда один и тот же исход. Из поколения в поколение из века в век. Но как и не странно мои предположения действительно частично верны. У судьбы ведь один исход это Смерть, предполагающая естественную кончину человека. Ну ежали все так просто почему воюем почему в такую эпоху популярности демократических идей приходиться воевать, а потом все-равно договариваться. Сейчас это конечно же не важно, все это пережиток прошлого, сейчас мы здесь и другого выбора нет.»

Андрей отвернул голову в сторону и прикрыл глаза рукой массируя указательным и большим пальцем переносицу. Отстранив руку Андрей стал пристально озираться по сторонам бегая глазами по койкам. Во круг лежали грязные и немытые голодранцы, смердящие своим запахом на ближайший километр. Около прохода метрах в двух от Андрея лежал совсем молоденький парень с поросячьи личиком. Ну явно маменькин сынок щеки у него пухлые и зарумяненные, а нос сверкал соплями будто мокрый пятак. Он свернулся калачиком в обнимку с какой-то плюшевой игрушкой, похожей на собаку.

«Странно как он ее вообще сюда протащил и, казалось бы, как его здесь еще не пристыдили за такое? Но это не тюремная камера, не обычная рядовая казарма в мирное время и даже не спальня детского лагеря с черствыми детьми. Кто-то из наших сочувствует мальцу, кто-то иной раз добро подшучивает, а кто-то даже завидует. Среди нас нет социальной зависимости от общего представления о личности, среди нас мы все солдаты, мы все равны.»

Андрей полностью погрузился в омут раздумий размышляя почти обо всем что его окружало, что он пережил и что тему предстоит впереди. Он заложил руки за голову и оперся об металлическое изголовье тихо и ровно дыша в такт с дыханием остальной роты.

Но не успокаивающий тембр живых товарищей не металлические койки не помогали ему уснуть. В поисках сна Андрей поднялся с кровати нацепил на себя ботинки и аккуратно чтобы некого не дай Бог разбудить поплелся к выходу. Выйдя на ружу его окатил холодный поток воздуха пронизывая бедного Андрея до дрожи в костях. На дворе стояла поздняя августовская ночь. На удивление на небе не было не одного облачка все было чистым и таким просторным. Андрей присел на покрышку от бронетранспортёра и достал сигарету. Колыхнула яркая вспышка и через мгновение кольцами затрусился этот ядовитый дым. Между затяжками Андрей запрокидывал голову назад смотря в синевато черное небо усыпанное созвездиями и отдельными яркими звездами. Думая о застрявшей выволазке на фронт.

— «Неужели этого паренька с поросячьей мордочкой отправят в окоп стрелять и убивать? Мда пожалуй это полный бред, он здесь уже около двух недель и хочу сказать, что он не капли не изменился. Смотря правде в глаза он так же и остался таким же жалким пареньком, на которого не то что руку да даже взгляда боишься бросить. Хочется конечно верить в лучшие, но для наших командующих не важны жизни таких тюфяков им важен результат, но как не понять этим глупцам, что результат добывается качеством, а не числом тем более таким как этот. Зачем они отправляют сюда таких вот парнишек, которые чисто физически не могут предоставить нужного результата, которого они так жаждали получить. Наверное, если бы не глупость некоторых людей война бы уже давно кончилась. И потерь с нашей стороны было бы гораздо меньше. Но это все, наверное, в нашем случае нам остаётся безысходность, в нашем случае нам остаётся выполнять приказы.»

Глава 9

Лунный свет блекло пробивался сквозь стекло падая на старинный шифоньер, облепленный резными лепнинами и узорами. Медные вставки в дверях шифоньера отблескивают белым светом, позолоченные ручки блестят в лунном зареве переливаясь бронзовым оттенком. Видно, что шкаф явно раритетный, потертости на боковинах так и отблескивают на фоне лакированной поверхности. Напротив, шкафа в полной кромешной темноте что-то так и норовило шевелиться. Вдруг комнату охватило яркой вспышкой и зажигается огонек. На против письменного стола скрючившись в пояснице сгорбился Молчанов, ища рукой по столу на ощупь свои очки. Нащупав их он нервно нацепил их на свой длинный нос и стал вглядываться в темноту.

— «Эй здесь кто-нибудь есть» — пробормотал Молчанов, держа подсвечник в руке.

«Вот ведь почудится ерезь всякая…» — проворчал он медленно пошархав к кухне.