Дневник написанный кем-то

К вечеру мы уже добрались до места перевала. Я не мог уснуть. Я выполз на ружу. Ночь как обычно была очень темной и непроглядной, только лишь иногда возможно было заметить маленький огонек от сигареты несущего пост солдата. Я стал вглядываться в темноту, перед моими глазами то и дело скало очкастое еще совсем детское лицо, а потом выстрелы. По моим рукам пробегала дрожь, будто после отдачи оружия. В ушах стоял пороховой грохот и звонкие как поросячий визг вопли о пощаде. А перед глазами я видел то простреленный живот, то заплаканное жалобное лицо, то лежащий труп, истекающий кровью.

Все вновь и вновь стало терять свой смысл, я никак не мог свыкнуться с противоречием в своей голове. Мне уже доводилось убивать, убивать бездумно и безжалостно. Когда ты в бою, все меняется, нет той романтики приключений что придумывал я себе в юности, нет каких либо желаний вернуться домой, мозг будто отключается и ты превращаешься в получеловека в полуживотного, которым двигают инстинкты выживания. Было единственное наверное во мене человеческое, так это товарищи и страх за их смерть. Невероятно страшно когда, ты лежишь в окопе, прилетает снаряд ты успеваешь отскочить, тебя осыпает фонтаном грязи через минуту ты поворачиваешь голову и видишь как твой сослуживец лежит открыв рот и тряся руками в судорогах тянет их вверх, ты смотришь на его ноги и видишь, что ног фактически нет, вместо них окровавленная каша. И как же тяжело осознавать то что ты не можешь ему помочь. Как тяжело осознать, что ему осталось жить дай бог час. И как же тебе тяжело, когда не остается выбора и когда шансов нет, как же тяжело взять в руку пистолет и выстрелить. Что вроде является совсем логичным, но чем более оно кажется логичным, тем белее оно становиться парадоксальным.

Но что касается врага. В эти моменты обычно я не замечал лиц я просто стрелял, протыкал, бросал гранаты, шашки, резал. Но еще никогда я ни видел их лиц, для меня они были такими же как я, бездушными тварями. Но тогда во мне что-то да надломилось. Еще тогда, когда я лежал лицом в низ в разорванный подгнивший живот. Когда услышал, голоса с верху. Тогда я подумал о вражеском солдате, не как о солдате, а как о человеке. Как об простом и обычном человеке, у которого есть семья, наверняка которого ждет дома без конца ревущая мать. Я знал, что там такой же молодняк, что там считай дети, им бы учиться, резвиться да с девочками гулять. А они как будто пушечное мясо пятятся под страхом под пули и умирают.

Эти мысли проскочили щелчком, мгновением, но настолько западшим в душу, что казалось, будто бы это мгновение длится всю жизнь. Но все это прошло, как только я вдохнул в легкие свежий воздух и запустил толчок инстинктам.

Так почему же я не убил его сразу? почему в этот раз я увидел его лицо? почему я сопереживал ему? И какого мать его черта я спустил чертов курок? Если он меня так разжалобил, если он переубедил в него стрелять. Какого черта меня накрыло? Я хотел мстить, я хотел, чтобы он тоже не вернулся домой как девятнадцати летний Севка. Я жаждал видеть, как он умирает. В этот раз мной владели не инстинкты, в этот раз я был далек от сущности солдата. Я превратился в чудовище, которое жаждет крови возмездия, которое хочет убивать. И самое страшное, это не то что я превратился в это чудовище, а то что я это понял. И это чувство совести мучает меня. Ведь до сегодняшнего момента в чудовище я превращался лишь раз. Это чувство терзания можно сравнить с чувством, человека с моральными устоями который совершил убийство либо по случайности, либо по соучастию к нему. От всех этих мыслей мне просто хочется освободить тело. Я всей душой не хочу быть монстром, но и понимаю, что убивать мне все же придется. И тут встает еще одна не простая вещь. Смогу ли я вновь стать получеловеком? Смогу ли я вообще наставить ствол на живое существо? И стану ли я тем самым чудовищем с местью вместо разума?