Дневник (не)ловкой попаданки (СИ)

На какое-то время.

И стало важно, куда двигаться дальше.

Честно говоря, дорогой дневник, я ожидала, что Лео ответит своим обычным «Вперёд!». Но, похоже, мост загрузил и его.

Или перезагрузил?

Лёгкий налёт сюрреализма не отпускал.

…Как? Чем нужно рвать канаты, чтобы они разлетелись, как Тузикова грелка⁈

— Давай обсудим, неожиданно предложил наш лидер.

Мы отошли в лес и расселись под деревьями, ни дать ни взять — эльфийский ареопаг.

И начали обсуждать.

Идти можно было куда угодно. Только не назад. Уничтожение моста отрезало нас от изначального направления — в сторону Ледении. Все остальные пути были открыты.

Но, дорогой дневник, не имели смысла.

Правда, где-то в плену находилась моя соотечественница и дальняя родственница Александра. Но мы всё равно не знали, где, и этот пункт никак не влиял на решение.

Единственное, чего нельзя было себе позволить — остаться на месте и ждать, пока ситуация проясниться. Место уж слишком… грибное.

Мы стояли, как известный богатырь, на распутье. Направо пойдёшь…

…Можно идти вверх против течения. Где-то там располагалось селение Тору, если ему верить. Но возвращаться туда он желанием не горел. Вряд ли его ждали там с цветами и оркестром.

Можно двигаться вниз по течению реки. Но где-то там была Долина Проклятий. Но никто не знал, где именно, поскольку её границы на местности, вроде как, не отмечены.

Можно шагать по дороге. Но очень высока вероятность наткнуться на противника. Однако дорога вела к людям, и можно было взять её за ориентир. Хотя бы для того, чтобы не заблудиться и не сгинуть в лесах.

После недолгих, но бурных обсуждений мы сошлись на третьем варианте. Решили двигаться параллельно дороге, не выпуская её из виду, но достаточно далеко, чтобы не маячить на глазах у тех, кто будет двигаться по ней.

Если будет.

Шли мы долго.

Я не уставала удивляться двужильности Тору и целительским талантам Лео: самой отстающей в этом походе была я. Шли мы то вверх, то вниз, но практически без крутых углов, пока, наконец, не наступил устойчивый спуск.

Небо в просветах крон начало сереть. Мы дошли до очередной лесной речушки немногим шире ручья и решили вставать на ночлег.

Вдоль неё мы отошли подальше от дороги и наконец решили, что пора.

Вокруг Лео создал вокруг меня и себя антимоскитную сферу. Тору двукрылые твари и сами не жрали. Один-два камикадзе не в счёт. Он удивлялся, как мы умудряемся собрать вокруг себя такие полчища. Лео что-то буркнул про родонских кровопийц, которые везде его достали.

Потом началась организация ночлега.

Тору отправился на промысел и притащил немного кореньев и птичьих яиц. Не знаю, где он искал гнёзда, но как-то нашёл. Я тоже обнаружила несколько растений из дневного рациона, выкопала с помощью ножа и притащила для экспертной оценки.

Тору забраковал только один экспериментальный образец, из чего я сделала вывод, что обучаема.

Международный язык жестов, мимики и интонаций помог нам понимать друг друга даже без переводчика. Лео ушёл куда-то в лес, и вернулся с урожаем шишек. Небольшим, но учитывая, что им предстояло стать нашей основной пищей на дневном переходе, он был весьма кстати.

Сытый Тору напел нам родонскую балладу о воине, последнем из отряда. Он вспоминал отчий дом, учителя, мать, жену, детей, оставшихся в далёкой стороне. Потом пожелал долгих лет Императору и рассёк себе горло, потому что не сумел спасти своего командира, и нет ему теперь, бесчестному, жизни.

Песня была тоскливая. Как о ямщике, которой замерзал в степи, или где там он заканчивал свой трагичный век? Наверное, в каждой культуре есть культ мужчины, который кладёт свой живот на благо семьи и отечества. Ну или за императора.

— Тору, ведь вы не родонец? — спросила я через Лео. — В смысле, не коренной родонец.

Тут я впала в ступор в попытке отделить одних родонцев от других, но Тору закивал, показывая, что понял, что я имела в виду.

— Спойте что-нибудь… своё. У вас же есть ваши песни? В смысле, песни вашего народа.

Тору помотал головой и закаркал в ответ.

— Он говорит, что нет, — стал переводить Леонарду. — Все в Империи должны разговаривать на языке Императора. Поэтому он не может спеть песню на другом языке.

— Это же ужасно!

Видимо, по моим интонациям Тору понял смысл и стал что-то быстро-быстро говорить, размахивая руками, как итальянец.

— Он говорит, а что такого? Так же всем удобнее. Говорить на одном языке удобнее. Общий язык объединяет. Зачем нужен второй? И зачем нужны песни на языке, на котором никто не разговаривает? Их же никто не поймёт!

С этим сложно спорить, дорогой дневник.

Это же логично!

И даже знакомо.

Нет, если вдуматься, то Тору прав. На одном языке в государстве разговаривать куда удобнее, чем, к примеру, на… Да на любом другом! И про песни тоже…

Но, дорогой дневник, когда это происходит в чужом мире, почему-то выглядит совершенно не так, как в своём!

— Ладно, пора спать, — скомандовал Лео, останавливая мою рефлексию.

Из ниоткуда появился наш лежак. Для Тору чуть в стороне лежала заготовленная куча веток. Я отошла к речушке — вымыть посуду и вообще.

Когда я вернулась, Леонарду связывал родонца.