Дневник немецкого солдата. Военные будни на Восточном фронте. 1941-1943

Идет дождь со снегом. Мы следуем маршем то по дороге на Москву, то в направлении Калинина. Нет нужды упоминать обо всех домах, где мы останавливались на постой, усталые и промокшие. Хотя общее впечатление изменилось. Стали попадаться более густонаселенные места. Обстановка в деревнях более походит на городскую, с кирпичными двухэтажными домами и маленькими заводиками. Большинство из них имеют невзрачный деревенский вид. И только дома постройки до Первой мировой войны радуют глаз своим замысловатым деревянным орнаментом на окнах, деревянной вязью конька крыши. Со всеми этими броскими цветами: ярко-зеленым и розовым, сине-голубым и алым. Довольно часты на окнах занавески и цветы в горшках. Я видел дома, обставленные мебелью с большим вкусом, блестящие чистотой, с выскобленными полами, с коврами ручной работы, с белыми голландскими печками с медной утварью, чистыми постелями и с людьми, одетыми скромно, но опрятно. Не все дома были такими, как этот, но многие.

Люди в целом отзывчивы и дружелюбны. Они нам улыбаются. Мать велела своему маленькому ребенку помахать нам ручкой из окна. Люди выглядывают изо всех окон, как только мы проходим мимо. Окна часто из зеленоватого стекла, что является данью готическим цветам – полумрак Гойи. В сумерках этих скучных зимних дней зеленый или красный оттенки могут иметь поразительный эффект.

24 октября 1941 года. С прошлой ночи мы находимся в Калинине. Это был тяжелый переход, но мы его совершили. Мы здесь первая пехотная дивизия и прибыли, опережая две легкие группы бригады. Мы шли вверх по дороге, тянущейся к этому плацдарму, как длинная рука, без значительного прикрытия с каждого из флангов. Плацдарм должен быть удержан из стратегических и пропагандистских соображений. Дорога несет на себе отпечаток войны: разбитое и брошенное оборудование, разрушенные и сожженные дома, громадные воронки от бомб, останки несчастных людей и животных.

Город – размером с Франкфурт, не считая окраин. Это беспорядочное нагромождение, без плана или отличительных черт. В нем есть трамваи, светофоры, современные кварталы, здания больниц и госучреждений – все вперемешку с жалкими деревянными лачугами и избами. Новые дома были расположены на песчаной пустоши, без всякой ограды, если не считать деревянной изгороди. Вслед за ними поднимались заводские корпуса во всей своей неприглядности, со складами и с железнодорожными подъездными путями. Однако мы целый час катили по асфальтовым дорогам, читая по пути причудливые названия вроде «Кулинария» над ресторанами. Мы наблюдали, как оставшееся население в спешке занималось мародерством.

Русские пока еще укрепились на окраинах; дня два назад их танки все еще заправлялись в городе. У них есть подлая шутка, состоящая в том, чтобы гонять по улицам и просто сбивать наши машины. Из-за этого у нас были досадные потери. Когда мы вступали в город, то столкнулись с тем, что они установили свои орудия на главной дороге и заставили нас здорово побегать. Это был совершенный цирк. Все-таки сегодня после полудня восемь из шестнадцати самолетов, бомбивших переполненный аэродром, были сбиты. Они летели низко и рухнули, вспыхнув как спички. Раз уж мы выпустили танки, теперь они скоро очистят нам пространство для движения.

Странная жизнь на этом острове в чужой стране. Мы пришли и готовы ко всему, независимо от того, насколько это будет необычным, и ничто нас больше не удивит. За последнюю четверть часа царило оживление в секторе справа от нас. Позиции третьей батареи вышли из строя. Линейный патруль прекращает действовать. Снаружи царит жестокий холод.

Это серьезная война, серьезная и отрезвляющая. Наверное, она отличается от того, какой вы ее представляете; она не настолько ужасна – потому что для нас в вещах, которые считаются ужасными, осталось уже не так много ужасного. Иногда мы говорим: «Будем надеяться, что это скоро кончится». Но мы не можем быть уверенными в том, что это кончится завтра или послезавтра. И пожимаем плечами и делаем свое дело.

Я стоял один в доме, зажег спичку, и с потолка стали падать клопы. По стенам и полу ползали полчища паразитов. У очага было совсем черно от них: жуткий живой ковер. Когда я тихо стоял, то слышал их беспрерывные шорох и шуршание. Ничего, это уже не приводит меня в замешательство. Я просто удивляюсь и качаю головой.

2 ноября 1941 года. 16.00. Русские атаковали всю ночь. Сегодня спокойней. Деревья окутал мокрый туман, а вороны отряхивают свои перья. Сообщают, что русские планируют большое наступление. Затишье перед бурей. Вчера весь день я был внизу в штаб-квартире и чинил свои ботинки. К вечеру вернулся на свою позицию с Францем Вольфом. Мы шагали, руки в карманах, воротнички расстегнуты и с трубками в зубах. Пока мы вот так, не спеша тащились, наши поясные ремни и все металлическое покрылось льдом, а наши воротнички и пилотки стали твердыми от мороза.