Дневник офицера КГБ

Свадебное торжество проходило метрах в пятистах от селения, фактически в пустыне. Народу было много, но ни столов, ни закуски, как это принято на свадьбах, я не увидел. Народ чинно сидел в большом кругу. Метров за сто до празднующей публики прямо над моим ухом раздается оглушительный выстрел. От неожиданности даже приседаю к земле. Поворачиваю голову назад. Молодой белудж, подмигивая мне, перезаряжает «бур». Снова выстрел.

Мне доводилось стрелять из различного вида стрелкового и охотничьего оружия, но такой грохот, который издавал «бур», слышу впервые. Жуть!

Жмусь ближе к Якуб Хану. Похоже, стрельба над ухом ему тоже не очень. Машет рукой на молодого белуджа: «Пошел вон!» А тот, не слушая вождя, знай себе палит в воздух. Палят белуджи из «буров». Палят Женька с Тахиром из автоматов. Грохот стоит неимоверный.

Минут через пять активной стрельбы все затихает. Тахир поясняет:

— У белуджей, и не только у них, на свадьбе принято приветствовать молодых стрельбой.

Хороший обычай… А как кого спьяну качнет?

Навстречу нам с земли поднялись человек тридцать белуджей, поздоровались. Подбежали не менее сорока сопливых ребятишек. Пришлось облобызать и их. А если бы пришлось здороваться с крепким поцелуем, как это было принято в Политбюро?.. Остальных участников торжества приветствовали просто кивками.

Расселись прямо на земле возле Якуб Хана. Жених с невестой в национальных одеждах сидят напротив нас метрах в пятидесяти. Вокруг них ближайшие родственники.

После того как вождь благословил молодых, началось свадебное торжество. Белуджи что-то говорили, пели. Минут через двадцать около тридцати молодых белуджей образовали круг, взявшись за плечи. Высоко поднимая ноги и выкрикивая: «Ох! Ах! Их! Ух!», они начали медленно двигаться по кругу, постепенно набирая скорость. Все быстрее, быстрее, быстрее… И вот они уже слились в одно целое. Зрелище завораживающее! Снова начинается стрельба. Причем стреляют не только зрители, но и танцующие, которые, похоже, слабо понимают, что происходит. Они в трансе! Что-то захотелось на виллы, домой… Смотрю на шефа, Стаса. Похоже, они думают о том же. Якуб Хан встает, давая понять, что нам пора. Попрощавшись, уходим. За спиной слышны крики, выстрелы. Снова иду рядом с вождем. Мало ли чего?

— Быстро ориентируешься, — говорит Тахир, также стараясь держаться ближе к Якубу.

Кому охота получить шальную пулю? Да еще на свадьбе?

* * *

Минут через десять зашли в резиденцию вождя племени. Резиденция! Сарай, сложенный из саманного кирпича. Дверь и окно. Внутри пусто. На стене портреты: В. И. Ленин, справа от него Якуб Хан, слева М. С. Горбачев. Чем не Маркс, Энгельс, Ленин?

Принесли подушки, чтобы удобнее было сидеть. Белуджи сняли с себя покрывала и расстелили на пол — это стол. Покрывало белуджей, афганцев — универсальная вещь. Оно спасает от дождя, холода. Служит и столом, и кроватью. Им можно вытираться как полотенцем и протирать машину. Одним словом, вещь…

На «стол» белуджи поставили стаканы, в которые, кажется, можно наливать кипяток без заварки. Кучками выложили восточные сладости.

Сергеевич недоверчиво берет стакан в руки, смотрит на меня: «Как из него пить?» Ставит стакан на место. Моментально молодой белудж берет его стакан, немного поплевав, протирает тем же покрывалом и ставит на «стол». «Русский чисто любит». Вот это реакция!

За время пребывания в Кандагаре я уже успел отметить, как четко афганцы фиксируют любое наше изменение в поведении, любую интонацию в голосе, и не дай Бог, если они почувствуют, что ты с ними неискренен. Внешне ничем себя не проявят, наоборот, будут говорить, какой ты «великий и ужасный», но при случае…

«Вот так теперь и пей», — так же молча улыбаясь, отвечаю Сергеевичу.

На подносе принесли мясо — «шашлык по-белуджски». По вкусу это что-то невероятное. К сожалению, съели немного. Для белуджей мясо — праздник, неудобно их объедать.

Впоследствии я много раз пытался изучить процесс приготовления шашлыка. Как можно приготовить такие большие, граммов по четыреста, куски мяса? Но белуджи вежливо скрывали свой секрет. Единственное, что мне удалось увидеть, — это большие куски мяса, насаженные на деревянные колы, воткнутые в землю вдоль канавок с углями.

Принесли три бутылки водки на двадцать человек. Тахир, он сидит слева от меня, справа — Наташа, шепчет:

— Санек, это впервые. Раньше только чай подавали.

— Тахир, вождь понимает, какой важный гость к нему пожаловал, — шутливо распрямляю грудь.

Выпили. Якуб Хан начал рассказывать шефу о своих проблемах. Просил машину, оружие, продовольствие. Шеф в свойственной только ему манере обещал помочь.

— Якуб Хан, — говорит он, — я вылетаю в Союз, руководству о твоих проблемах обязательно расскажу. Считай, что «уазик» у тебя уже есть.

Принесли еще водки. Снова выпили.

— Что там «уазик», я тебя в Москву возьму для встречи с Горбачевым.

Белуджи — да и афганцы — почему-то считали, что любой из нас мог запросто встретиться с руководителем страны.

На «столе» появились еще две бутылки. Игорь Митрофанович разошелся.