Дневник офицера Великой Армии в 1812 году.

Положение людей столь же малоутешительно. У кого нет повозок, у тех провизия уже истощилась. Мы проходим по местности, совершенно опустошенной верст на пятнадцать, на двадцать по обе стороны дороги, по которой уже прошли две многочисленные армии, не считая всех отрядов, за ними следовавших. Таким образом, солдат должен значительно углубиться в сторону, если хочет отыскать какое-либо пропитание для себя и для своих лошадей[23].

Слева русская армия; справа многочисленные сотни казаков; всюду вооруженные крестьяне местных деревень. Конечно, отряды регулярных войск легко бы справились с этими последними, но быстрота движения, опасность отделить еще людей от и без того уже слишком уменьшившихся корпусов, невозможность остановиться, страх быть обойденными русскими заставляет армию довольствоваться тем, что они находят на дороге. Увы, на их долю приходится только мясо лошадей, павших от голода, усталости и истощения.

Кто не желает довольствоваться этой пищей, те уходят от войск в глубь страны и редко возвращаются.

С пренебрежением смотрят теперь на драгоценные камни и вещи, но кожи или меха, которыми можно покрываться, и пища, в каком бы то ни было виде, не имеют цены.

Страшные биваки! Ужасные ночи!

Ввиду загроможденности дороги движение еще более замедляется, а холода становятся все сильней и сильней. Очень много людей больных, раненых или слишком слабых для того, чтобы следовать за войском, начинают отставать. Сперва они бросали только свои мешки, потом оружие, в надежде, что им будет легче идти и что они смогут не отставать от своих частей; идя вперемешку, в беспорядке, они еще не хотят поддаваться и в отчаянии делают сверхчеловеческие усилия, чтобы не терять из виду арьергард, но в конце концов падают... Бог знает, какова будет их участь!

Подле Вязьмы, 3 ноября. Ночь со 2-го на 3 ноября — ночь самая ужасная из всех!

Предупрежденный о приближении неприятеля[24], вице-король отправил обозы ночью. Мы снимаемся до рассвета и двигаемся по направлению к Вязьме; корпус Понятовского нам предшествует; в восемь часов мы проходим деревню Максимово; Даву следует за нами, но на некотором расстоянии.

Вдруг значительный отряд казаков вылетает на большую дорогу и мгновенно отрезывает нас от корпуса Понятовского; королевская гвардия, находящаяся сегодня в авангарде, немедленно их рассеивает; но в то же время кавалерия неприятельского авангарда атакует левый фланг наших последних колонн и старается отрезать им дорогу. Гвардия выстраивается тогда колонной, идет на неприятеля в штыки и освобождает наших товарищей.

Между тем позади дело обстоит не так благополучно. Даву, который еще не прошел Федоровского, был атакован значительными силами. Вице-король, уведомленный об опасности, которая ему угрожает, заставляет наши колонны отступить, собирает их в отряд и спешно двигает их на помощь маршалу. Понятовский тоже возвращается и занимает позицию перед Вязьмой, влево от дороги. Небольшое количество кавалерии, которым мы еще располагаем, стоит вправо от поляков.

Вице-король, видя, какие силы русские выдвинули против Даву, чтобы отрезать его от нас, продолжает двигать назад свои дивизии до деревни Мясоедово и занимает высоты, стремясь зайти в тыл левому крылу Милорадовича. Артиллерия занимает позиции, и наши стрелки под прикрытием изгороди атакуют неприятельские ряды. В то же время главная часть корпуса Даву начинает действия, чтобы пробить себе дорогу.

Итальянские стрелки постепенно достигают русских центральных батарей и едва не овладевают ими. Подбегают неприятельские канониры и быстро их увозят. Вице-король отправляет тогда колонну пехоты через кусты в левый фланг русских. Вынужденные отражать нападение сзади, атакуемые со всех сторон, эти последние покидают свои позиции на дороге; сообщение между нами и Даву восстановлено.

Тем не менее все единогласно стояли за то, чтобы отойти к Вязьме. В то время как мы намечали этот план действий, канонада русских возобновляется и становится очень оживленной. Мы храбро сопротивляемся, но корпус Даву, деморализованный усталостью и всякого рода лишениями, которые ему приходилось переносить со времени выхода из Малоярославца, уже не держит себя так блестяще, как за все время кампании. Неприятель это замечает, становится отважнее и усиливает артиллерийский огонь. С нашей стороны дурное состояние наших лошадей задерживает движение артиллерии. Убежденный в своем превосходстве, Милорадович делает еще одно сильное нападение, стараясь охватить оба наши крыла. Но итальянские стрелки, баварцы и польские уланы (хотя лошади под уланами и были очень плохи) решительно устремляются навстречу русским и обращают их в бегство.

Наконец, главным образом благодаря нашим кавалеристам, пехота достигает высот, защищающих Вязьму, и располагается на них в следующем порядке: