Дневник осени

Ко мне наклоняется тренер. Его свисток на шее покачивается прямо перед моими глазами и норовит дать мне по носу. Тренер медленно водит рукой у меня перед глазами, то приближая, то отдаляя руку от моего лица.

– Как тебя зовут? – спрашивает он.

– Он проверяет, нет ли у тебя сотрясения мозга, – объясняет мне Шон в ответ на мой немой вопрос. – Хочет убедиться, что твои зрачки сокращаются и расширяются как надо. В футболе такое происходит сплошь и рядом.

– Отем Фоллз… ой!

– Порядок, – говорит он. Потом они с Шоном помогают мне встать на ноги. – Идти можешь? Не упадешь?

Я делаю пару пробных шажков и чувствую слабость и головокружение. Но в целом я в порядке, о чем ему и сообщаю.

– Отлично. Ступай потихонечку в кабинет директора. Я сейчас ей позвоню, чтобы она тебя дождалась.

– Я ее провожу, – вызывается Шон.

– Нет, ты нужен мне на поле. Она отведет. – И он указывает на девчонку, сидящую у подножья холма в компании приятелей. Это Джина, первокурсница – вот все, все, что мне о ней известно. – Можешь проводить ее в кабинет миссис Дорио?

– Конечно.

Джина вскакивает на ноги и одним прыжком оказывается рядом со мной. Она маленького роста, бойкая и преисполненная желания поучаствовать в представлении. Шон сжимает мне руку на прощание, и мы с Джиной отправляемся к главному зданию школы. Всю дорогу она бомбардирует меня вопросами о моем славном прошлом, а у меня нет сил попросить ее заткнуться. Я притворяюсь, будто я на грани обморока, и игнорирую ее болтовню.

Миссис Дорио в своем кабинете. Она ожидает меня в своей излюбленной позе для бесед с Отем Фоллз: руки скрещены на груди, бедром упирается в край письменного стола, очки опущены ровно настолько, чтобы рассматривать меня поверх линз.

– Насколько мне помнится, я предупреждала тебя, что за драку полагается исключение из школы, – произносит она.

– Никакой драки не было, – отвечаю я. – Единственная пострадавшая – я.

– Но ты пыталась начать драку, – говорит она, оглядывая меня с ног до головы. – Ты не производишь впечатление хулиганки.

Несмотря на то что держится она как сержант, муштрующий солдат на плацу, в глазах ее светится сочувствие.

– А я и не хулиганка, – заявляю я. – Помните, я говорила вам, что знаю, кто разместил мою фотографию на сайте? Теперь она распускает про меня отвратительные слухи. Про моего папу. Я разозлилась, когда узнала об этом.

– И ты сорвалась.

Я киваю, с трудом сдерживая слезы. Надеюсь, я не разревусь.

– Тогда нам повезло, что хулиганка из тебя никудышная, а то мне пришлось бы принять серьезные меры. Будем считать, что инцидент исчерпан. Если, конечно, ты не располагаешь доказательствами того, что кто-то из учеников распространяет слухи.

Я хочу отрицательно помахать головой, но это оказывается настолько болезненным, что я просто пожимаю плечами. Я испытываю смешанные чувства. Конечно, доказательств у меня нет. Ринзи не такая дура.

– Тебе придется задержаться после уроков. Так надо. И еще мне надо поговорить с твоей мамой. Как ты думаешь, она могла бы подъехать прямо сейчас?

Я киваю. Если даже сейчас она занята спасением очередной собаки, я знаю, что она все бросит ради меня. Не то чтобы мне хотелось ей сообщать обо всем этом, но лучше уж я, чем миссис Дорио.

Два часа спустя, после похода к школьной медсестре, я сижу с Эриком в приемной перед кабинетом директрисы. Эрику я не сказала ни слова о случившемся. Сначала он пытался со мной поговорить, но потом сдался и уткнулся в свой гаджет. Сейчас он ритмично пинает мой стул ногой как будто бы случайно.

Бум…бум…бум…

Наконец я не выдерживаю:

– Эй!

– У тебя неприятности? – откликается он.

– Хмм…Догадайся! – произношу я с сарказмом. – А тебе хотелось бы, чтоб у меня были неприятности?

– Смотря какие. Что-нибудь прикольное?

Я облокачиваюсь на стену позади меня.

– У меня нет неприятностей. Вернее, не должно быть.

– О!

Бум…бум…бум…

Я уже готова схватить его за ногу и оторвать ее (и тем самым нарваться-таки на неприятности), но в этот момент мама выходит из покоев миссис Дорио. Она ничего не говорит до тех пор, пока я не сажусь рядом с водительским сиденьем, а Эрик пристегивается на заднем сиденье. Мама велит ему надеть наушники, чтобы он мог играть в свои игры, и перенастраивает радио таким образом, чтобы звук шел в задние динамики. Я знаю, что он все равно будет подслушивать, но благодарна маме за эти предосторожности.

– Почему ты не сказала мне, что в школе над тобой издеваются? – задает она вопрос.

Гмм. Даже само слово меня смущает.

– Надо мной не издеваются. Меня достают. И сильно.

– Это потому, что ты новенькая? – интересуется мама. – Может, нам стоит познакомиться со всеми… устроить вечеринку, позвать на нее тех, кто создает тебе проблемы…

– Мам, но мне же не восемь лет. Ты не можешь решить проблему, пригласив к нам детишек поиграть.

Она некоторое время молчит, а потом говорит так тихо, что мне нужно напрячь слух, чтобы ее услышать.

– Так какие же слухи ходят о тебе? – спрашивает мама. – Миссис Дорио говорит, что она не в курсе. Но что, по твоим словам, это что-то, связанное с папой.

– Вряд ли ты захочешь это узнать.