Дневник пани Ганки (Дневник любви)

— Меня радует, что ты так думаешь, Ганечка. Тем более что снисходительность — весьма редкая черта. Особенно у женщин. Ты знаешь, я иногда думал о тебе… Никогда не имел ни малейшего сомнения, что ты мне безоговорочно верна. Однако задумывался над тем, что я сделал бы, как поступил и что чувствовал, если бы узнал, что ты мне изменяешь.

Я засмеялась.

— Ты никогда об этом не узнаешь. Если я тебя и изменю, то сделаю это так ловко, что ты и понятия иметь не будешь.

Он улыбнулся и бросил на меня не очень уверенный взгляд.

— Я знаю, что ты шутишь, дорогая. А я хочу поговорить об этом серьезно. В таком случае, прежде всего я поговорил бы с тобой. Мне надо было бы выяснить, не лежит вина за это на мне. Ведь во многих случаях так бывает. Муж пренебрегает женой, уделяет ей слишком мало времени или безразлично относится к ее делам. Не интересуется ее духовной жизнью… В общем, причин может быть немало… Например, мужья часто пренебрежительно отзываются о своих женах или в их присутствии позволяют себе флиртовать с другими женщинами. Я полностью отдаю себе отчет в том, что каждая из этих причин в значительной степени оправдывала бы измену со стороны жены.

Я удивленно посмотрела на него.

— Почему ты об этом говоришь?

— Ах, просто так, без конкретного повода… Итак, в этом случае я прежде всего искал бы вину в самом себе. Я не смог бы осудить тебя, не осудив прежде собственного поведения. — он подумал и добавил: — То же самое касается и прошлого.

— В каком смысле?

— А в таком, как было, например, у супругов Яворских. Ты не знаешь и, вероятно, не слышала об этом. Здзиш женился на ней по любви. Лили была во всех отношениях приличная девушка. Она очень его любила, и они могли служить образцом счастливого супружества. И вдруг через год после свадьбы Здзиш случайно узнает о том, что у Лили, еще когда она училась в пансионе, был роман… то есть нечто вроде романа… словом, бывала на холостяцкие квартире у одного пана.

— Вот так история… Ну, и что же он сделал?

— По-моему, он поступил грубо и несправедливо. Во-первых, он несколько месяцев мучил ее расспросами и ежедневно устраивал скандалы, хотя она ему сразу во всем призналась. Она была тогда еще почти ребенком и не имела представления о жизни. Ей казалось, что она полюбила того пана. Некому было дать ей совет. Ее мать была занята собственной жизнью… Так что же тут странного?.. При таких обстоятельствах это может случиться с любой или почти любой девушкой. Когда она через несколько лет выходила замуж за Здзиша, она уже совсем забыла об этом.

Я перебила его:

— Ну, этому трудно поверить.

— Что ж, я не настаиваю. Может, и не забыла. Может, даже придавала слишком большое значение той ошибке молодости…

— В таком случае, почему же она не призналась во всем мужу перед свадьбой?

Яцек покачал головой.

— Ну вот! Видишь! Тут я с тобой уже не согласен. Ведь она могла надеяться, что эта история никогда не выплывет на свет. Зачем же ей было омрачать жизнь любимому мужу, зачем подрывать в нем веру в ее целомудрие и добродетель, если, уже став его женой, она перед собственной совестью чувствовала себя невинной и добропорядочной. Конечно, с формальной точки зрения ты права. Но к жизни нельзя относиться формально. Нельзя делать из людей какие-то параграфы. Если бы она призналась во всем перед свадьбой, то Здзиш наверное отменил бы помолвку.

— Кто знает, мой милый. Если он так сильно ее любил…

Яцек пожал плечами.

— Да он и до сих пор ее любит. А все же оставил. Испортил жизнь и себе, и ей, потому что не нашел в себе снисходительности, потому что поддался эмоциям, потому что хотел видеть в ней ангела, а не человека, способного ошибаться. Подумай только, милая, какую обиду он нанес и себе, и ей…

— Ну что ж, наверное, и тебе не было бы приятно, если бы тебе сказали что-то подобное вот хотя бы и обо мне.

— Да, — кивнул он головой. — Но я не раздувал бы из этого трагедии. Я бы смог понять и простить. Простить по-настоящему, в душе. И будь уверена, что во мне не осталось бы ни капли обиды, ни капли горечи.

Наступила тишина, и только примерно через минуту я сказала:

— А почему ты, Яцек, мне об этом говоришь?

Он ответил не сразу. Я видела, сколько внутренних усилий стоит ему искреннее признание, которое он хотел сделать. Наконец он сказал:

— Потому что я, видишь ли, задумывался и над оборотной стороной ситуации.

— Как это над оборотной?

— Ну, например, если бы ты узнала что-то плохое о моем прошлом.

Сердце мое забилось сильнее. Следовательно, он сам признал своим долгом затронуть эту тему! И я решила не выпускать его из рук.

— Ах, мой милый, я никогда не думала, что до нашей свадьбы ты был святым. Уверена, что ты, как подавляющее большинство мужчин, имел много приключений и, наверное, не один серьезный роман. Но я не считаю что это плохо.

Яцек прикусил губу.

— Ах, с этой точки зрения, конечно. Но я имел в виду нечто иное. Я думал, как бы ты восприняла известие о том, что я когда-то совершил неэтичный поступок.

— Это зависит от того, какого рода был поступок, — без нажима сказала я.

— Не имеет значения, какого рода.