Дневник партизанских действии 1812 года

во время невинного усыпления отряда Ожаровского и разбудил его густыми со

всех сторон ружейными выстрелами. Можно вообразить свалку и сумятицу,

которая произошла от сего внезапного пробуждения! Все усилия самого

Ожаровского и полковника Вуича, чтобы привести в порядок дрогнувшие от

страха и столпившиеся в деревне войска их, были тщетны! К счастью, Роге не

имел с собою кавалерии, что способствовало Ожаровскому, отступя в Кутково,

собрать отряд свой и привести оный в прежде бывший порядок, с минусом

половины людей.

Четвертого, в ночи, он прибыл в Палкино, откуда по прибытии его я выступил

чрез Боево к Лядам. Около сего места партия моя снова столкнулась с

французами. Тогда подходил к Лядам корпус вице-короля Италианского.

Расстройство, понесенное оным на Вопе и между Смоленском и Красным,

дозволило нам отбить большое число обозов и взять четыреста семьдесят пять

пленных, между коими находилось несколько офицеров. Ночью на 6-е число

явились ко мне в Боево Вильманстрандского пехотного полка майор Ванслов и

капитан Тарелкин, ушедшие из плена. Они объявили мне, что Наполеон при них

въехал в Дубровну. Я их отослал в главную квартиру и в три часа пополуночи

выступил в Ланники.

От самой Вязьмы образ нашей жизни совершенно изменился. Мы вставали в

полночь. В два часа пополуночи обедали так плотно, как горожане обедают в

два часа пополудни, и в три часа выступали в поход.

Партия шла всегда совокупно, имея авангард, арьергард и еще один отряд со

стороны большой .дороги, но все сии отделения весьма близко от самой

партии. Я ехал между обоими полками иногда верхом, иногда в пошевнях,

которые служили мне ночью вместо квартиры и кровати.

Когда не было неприятеля, то за полчаса до сумерков оба полка спешивались и

от того приходили на ночлег с выгулявшимися лошадьми, коих немедленно

становили к корму. По приведении в устройство всей военной предосторожности

мы немедленно ложились спать и во втором часу садились снова за трапезу, на

конь и пускались в погоню.

Кочевье на соломе под крышею неба! Вседневная встреча со смертию!

Неугомонная, залетная жизнь партизанская! Вспоминаю о вас с любовью и

тогда, как покой и безмятежие нежат меня, беспечного, в кругу милого моего

семейства! Я счастлив... Но отчего тоскую и теперь о времени, когда голова

кипела отважными замыслами и грудь, полная обширнейших надежд, трепетала

честолюбием изящным, поэтическим?

По отступлении неприятеля от Красного размещение партизанов было следующее.

Отряд Бороздина, заняв Ляды 7-го и Дубровну 8-го, шел к Орше. Отряд графа

Ожаровского, пройдя возле большой дороги от Нейкова до Козяков, обращен был

к Горкам, 9-го Сеславин из селения Грехова, что около Корытни, шел в

направлении к Копысу. Как тот, так и другой - в намерении атаковать

кавалерийское депо, о коем я узнал только в Ланниках чрез разъездных,

посланных мною из Палкина в Горки.

В ночь на 6-е число разъездные мои, посланные в селение Сыву, перехватили

рапорт к маршалу Бертье от начальника означенного депо - майора Бланкара.

Узнав о числе войск его по ведомости, приложенной при рапорте, я рассудил,

что поиски, предпринимаемые партизанами против отступающих колонн главной

армии, могут без осуждения быть неудачными (плетью обуха не перешибешь), но

что нападение на отдельную часть, столь необходимую французской армии,

каково кавалерийское депо, надлежит произвести с полною уверенностию в

успехе, дабы тем лишить кавалерию неприятельскую лучших всадников и почти

всего имущества - генералов, штаб- и обер-офицеров армии.

Рассуждение сие понудило меня, во-первых, отсрочить нападение на депо,

ровно вшестеро сильнее моей партии, во-вторых, немедленно отослать

перехваченные мною бумаги в главную квартиру, подходившую тогда к Романову

(в шестнадцати верстах от меня, то есть от Ланников, где я находился),

в-третьих, просить у светлейшего одного полка пехоты и двух орудий на

подкрепление и, наконец, в-четвертых, употребить все способы до прибытия

требуемых мною войск, чтобы не спускать с глаз означенное депо, дабы, в

случае движения его за Днепр, напасть на него с тем, чем бог послал.

В ночь на 8-е число засада, поставленная мною на дороге, из Орши в Горки

лежащей, перехватила прежде курьера, а через два часа жида[49], посланных

от маршала Бертье к Бланкару с повелением идти наипоспешнее за Днепр. В ту

же минуту дали мне знать, что один из разъездов моих, ходивший из Савы к

Горкам, вступил беспрепятственно в сие местечко, что вместо депо встретил

там отряд графа Ожаровского и что, по известиям от жителей, неприятель

пошел к Копысу. Немедля мы пустились, чрез Горяны и Бабиники, к сему же

городу.

На походе узнал я, что депо прибыло в Копыс и заняло его, со всею воинской

предосторожностию, половинным числом пеших кавалеристов, дабы назавтра

прикрыть ими переправу тягостей, защищаемых другою половиною сей сволочи.

Обстоятельство это понудило меня остановиться скрытно в шести верстах от

Копыса при селе Сметанке, с намерением не прежде предпринять нападение, как

по переправе половины депо чрез реку, и тогда разбить поодиночке: одну