Читаем Дневник партизанских действии 1812 года полностью

густым ружейным огнем из-за изб, плетней и заборов. Я не умею отчаиваться,

но было отчего прийти в отчаяние. Тщетно я умножал и усиливал покушения

мои, чтобы вытеснить неприятеля из засады, им избранной: люди и лошади наши

падали под смертоносным огнем, но ни на шаг вперед не подавались. это был

мой Аркольский мост! Однако медлить было некогда: с часа на час граф

Ожаровский мог прийти от Могилева и, посредством пехоты своей, вырвать у

меня листок лавра, за который уже я рукой хватался! Мы разрывались с

досады! Брат мой Лев[52], будучи моложе всех, менее других мог покоряться

препятствиям. Он пустился с отборными казаками вдоль по улице и, невзирая

на град пуль, осыпавших его и казаков, с ним скакавших, ударил на резерв,

показавшийся в средине оной, и погнал его к мосту. Но и удар этот ни к чему

не послужил! Получа две пули в лошадь, он принужден был возвратиться к

партии, которой я удержал стремление за ним, ибо долг ее был вытеснить

неприятеля из местечка, а не проскакивать чрез оное, оставляя его полным

неприятельскою пехотою.


Между тем подполковник Храповицкий с отрядом гусар и казаков занял с боя

гошпиталь и магазин, возле мастечка находившиеся, и ожидал дальнейшего

повеления. К счастью, я его не отозвал назад по совершении данного ему

препоручения, ибо прибывший из графа Ожаровского отряда казачий полковник

Шамшев, желая впутаться и дело, стал уже занимать гошпиталь и магазин в

славу собственную. Храповицкий выгнал его вон, как хищника чужой добычи. Он

оставил оную и остановился с полком своим в поле, не желая нисколько

помогать нам и содействовать к овладению местечком.


Неприятель продолжал упорствовать в главной улице. Отдавая должную

справедливость храбрости противников моих, но кипя желанием истребить их

прежде прибытия всего отряда графа Ожаровского, коего авангардом был

вышесказанный казачий полк, я решился зажечь избы брандкугелями. В самое то

время неприятель начал собирать стрелков своих и строиться на улице в

колонну, как казалось, для ухода. Оставя намерение зажигать избы, я

немедленно приказал садить в него картечами, что ускорило выступление его

из местечка. Он потянулся чрез мост по дороге к Эсмонам.


Пропустя колонну далее в поле, мы объехали оную со всех сторон, не

переставая разрывать ее пушечными выстрелами. Командующий артиллериею моею

поручик Павлов стрелял из одного орудия картечами и ядрами, а из другого

гранатами. Хвост колонны лоском ложился по дороге, но сама она смыкалась и

продолжала отступление, отстреливаясь. Наконец, в намерении воспользоваться

закрытым местоположением, дабы вовсе от нас отделаться, хотя с

пожертвованием части своих товарищей, начальник колонны отделил в стрелки

около половины колонны. Едва войска сии успели отделиться, как

командовавший отборными казаками брат мой Лев ударил на оных из-за леса,

обратил их в бегство, отхватил в плен подполковника, двух капитанов и

девяносто шесть рядовых, прочих частию поколол, а частию вогнал обратно в

колонну, - и запечатлел кровию отважный свой подвиг[53].


Как ни прискорбно было мне видеть брата моего жестоко раненным на поле

битвы, но, победя чувство родства и дружбы высшим чувством, я продолжал

преследование. Еще от села Мокровичей я отрядил сотню казаков к Эсмонам с

повелением разобрать столько моста на реке Ослике, сколько время позволит,

и потом скрыться в засаде у переправы. Намерение мое было сделать

решительный натиск у сего пункта и тем прекратить бой, стоящий уже мне

весьма дорого. И подлинно, неприятель, подшед к Эсмонам, встретил и

препятствие для переправы и ружейный огонь казаков, засевших у моста.

Выстрелы оных были сигналом для нашего нападения: мы со всех сторон

ударили. Колонна разделилась: одна половина оной стала бросать оружие, но

другая, отстреливаясь из-за перилов моста и из-за ив, растущих вокруг

оного, набросала несколько досок, разбросанных казаками моими,

переправилась чрез реку и отступила лесами к Нижнему Березину.


В сем деле мы овладели магазином и гошпиталем в Белыничах. В первом найдено

четыреста четвертей ржи, сорок четвертей пшеницы, двести четвертей гречихи

и пятьдесят четвертей коноплей, а в последнем взяли двести девяносто

человек больных и пятнадцать лекарей. Взят один подполковник, четыре

капитана и сто девяносто два рядовых, весь обоз и сто восемьдесят ружей.


Справедливость велит мне сказать, что брат мой Лев был героем сего дела.


Возвратясь в село Мокровичи, я немедленно послал выбрать лучших двух

хирургов из пятнадцати лекарей, отбитых нами в белыничевском гошпитале,

приставил одного из них к брату, другого - к раненым казакам, и отправил

весь сей караван в Шклов 15-го поутру.


Грустно мне было расставаться с страждущим братом моим и отпускать его в

край, разоренный и обитаемый поляками, чуждыми сожаления ко всякому, кто

носит имя русское! К тому же, если б урядник Крючков не ссудил меня

заимообразно двадцатью пятью червонными, я принужден был бы отказать брату

и в денежном пособии, ибо казна моя и Храповицкого никогда не превышала

двух червонных во все время наших разбоев: вся добыча делилась между

нижними чинами.


Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное