Дневник Пенелопы

— Трудная задача! Переступая порог дворца, я чувствую, как возношусь и парю в мире Совершенства, словно лунатик! А ты хочешь, чтобы я представил себе, будто нахожусь в фелюге угольщика или в таверне. Если я хотя бы на миг покажу войну такой, какова она на самом деле, и лишу героев-царей ореола красоты и идеала, что останется? Ничего. Все превратится в пыль и прах — грязь. И я сам, говорящий об этом, и ты, которая будешь это слушать. В конце концов ты так рассвирепеешь, что прогонишь меня, не заплатив, если не изобьешь еще вдобавок!

Да и как я смогу освободить свой мозг от лжи? Уж не так ли, как египетские бальзамировщики вытаскивают мозги — через нос? Ведь только мертвецы не лгут. А если кто-нибудь из них и лжет, то это означает лишь, что он живой. Ты требуешь, чтобы я умер!

Я чувствую, как у меня по позвоночнику, словно змея, ползет сильный озноб. Я дрожу! Дай мне немного вина, чтобы согреться. Для того чтобы лгать, я опьяняюсь Поэзией. Чтобы сказать правду, я должен напиться. Чтобы стать скотиной!

Я позвонила, вошла Мирто, и я приказала ей принести вина и два стакана.

— Выпью и я с тобой, чтобы быть в состоянии слушать правду. Чтобы и самой превратиться в животное.

После того как мы со смехом опустошили кувшин, он поворачивается и говорит мне:

— Раз ты знаешь Поэму, то можешь и сама обнаружить истину. Для этого нужно только вывернуть внутренность наружу, подобно тому как колбасники вывертывают бараньи кишки, чтобы их вычистить. Вот эти нечистоты из кишок и есть истина!

— Чем же еще я занимаюсь всю жизнь? Всегда я думаю обратное тому, что слышу; и всегда говорю обратное тому, что думаю. Теперь же я хочу, чтобы ты сам мне все это перевернул. Не приукрашивал события, а превратился в колбасника. И опять-таки я тебе не поверю!

— Странно! Все цари и богачи, к которым я приходил петь, заискивали передо мною, подносили мне подарки и льстили, хотели, чтобы я сочинял как можно больше небылиц и про них самих, и про их род. И все они были мужчинами. А ты, женщина, не хочешь лжи?

— Хочу, и даже очень. Но только для других. Если ты вздумаешь говорить правду вне этих стен, я тебя повешу!

— Начнем с Елены. Ты слышала легенду и поэмы о том, как Парис похитил Елену. Так вот! Ни Парис ее не похищал, ни прекрасной она не была. Он — да! Он был прекрасен! И она его похитила!

Парис был мальчиком. У него еле усики пробивались. Невинным мальчиком, воспитанным в неге. Стыдливым. А Елене было уже за тридцать. И в любви она была умудрена. И была бесстыдной. Откормленная кобылица. Ее уже однажды похищали. К тому времени она уже дважды рожала и имела двух дочерей: одну внебрачную, другую законную. Ифигению и Гермиону.

Когда она была пятнадцатилетней девчонкой, ее похитил Тесей. Привез в Аттику и спрятал в Кюрке. Оттуда ее выкрали обратно ее братья Диоскуры и отвезли в Микены к своей сестре Клитемнестре, чтобы она могла там тайно родить. И Клитемнестра выдала Ифигению за собственную дочь, чтобы прикрыть позор незадачливой сестры.

Как мог Парис, который совершенно один в горах видел обнаженными трех прекраснейших богинь Олимпа — и это его не взволновало, — как мог он лишиться разума из-за увядшей немолодой женщины да к тому же у нее в доме, где он был связан по рукам и ногам священными законами гостеприимства?

Старый Приам отправил его в Элладу изучать людей. Чтобы он увидел и узнал «многих людей обычаи и образ мыслей». Чтобы познакомился со знаменитыми царями Запада после того, как познакомится с величайшими султанами Востока: персидскими, ассирийскими, еврейскими, египетскими.

Сначала он поехал к Менелаю, самому счастливому царю Мореи, потому что у него была самая скандальная в мире жена. Но приехал он ради Менелая, а не ради его супруги. Оттуда он должен был направиться в Ньокастро и познакомиться там с самым мудрым царем — славным Нестором. Потом — в Микены, к самому богатому царю Агамемнону, который еще при жизни выстроил себе гробницу из чистого золота! И наконец, он приехал бы и на Итаку, чтобы познакомиться с хитрейшим царем Эллады Одиссеем, у которого была честнейшая жена, — только у хитрецов бывают честные жены!

— Мерзавка! Она не пустила его сюда!

— Будучи скромным юношей, погруженным в занятия, он, живя в Спарте, только и делал, что читал, играл на лире, плавал в Эвроте и охотился на кабанов в лесах Тайгета. И ни разу не оглянулся, чтобы посмотреть в глаза царицы.

Когда Парис уходил на охоту, Елена просто места себе не находила. Вдруг, не ровен час, поутру он встретит в лесу сходящую с ума по мужчинам богиню девственности Артемиду, обольстительницу, совратившую уже много мальчиков: Адониса, Аттиса, Эндимиона, Ипполита. Ей надо было успеть.

Смуглый, сильно загорелый мальчик, с вьющимися волосами, лишь тень на верхней губе, а душа сияла в улыбке. И непорочный. Именно это обстоятельство и сводило ее с ума. А если уж в нее вселялся бес, ничто не могло удержать ее.