Дневник Пенелопы

Дай, Гелиос, колесницу
свою мне, чтоб мог я взвиться
туда, где парит гора
над миром, где Додекада
богов сияет — Эллада —
их мать, дитя и сестра!

Зажгу я над той горою

преданий солнце второе,
что первого пресветлей:
твоей, Пенелопа, чести
светило, чтоб люди вместе
с богами молились ей.

Богов в их чертогах вышних

и даже солнца затмишь ты
невинность и благодать.
И скажет тебе светило,
чтоб ты на земле светила,
ему ж в небесах сиять[7].

— Прекрасно! — холодно сказала я ему, чтобы скрыть радость. — Я сделаю эту песню царским гимном. Его будут петь и играть в казармах, в школах, в храмах; на войне, на прогулках, на праздниках; на свадьбах, на крестинах, на похоронах. И каждый день при подъеме флага!.. Это действительно Гомер!.. А теперь продолжай рассказывать. Когда кончишь (уже занималась заря), зайдешь в казну.

Услышав слово «казна», поэт весьма охотно продолжал:

— Двое сыновей Атрея отправились по крупнейшим городам Мореи. И разослали по всей Элладе глашатаев поднимать царей, архонтов и народ. Прежде всего народ!

Прибыв в какой-нибудь город, они начинали звонить в колокола и созывать народ на площадь. Потом, нацепив золотые доспехи и взобравшись на стул, Менелай обращался к собравшимся своим громовым голосом:

«Мужи ахейские — аргивяне, коринфяне, демицаниты, триполийцы, патраиты, бостициоты, калавритиоты — откуда бы вы ни были родом — столпы Мореи, хитроумные, способные подковать блоху! До вас дошли печальные вести. Мы, эллины, можем не иметь ни земли, ни воды, ни хлеба. Зато у нас есть честь. Во имя чести мы живем. И ее у нас отняли. Троянцы, наши «извечные» враги. Они завидовали нам из-за того, что у нас была прекраснейшая в мире женщина, наша божественная Елена, Идеал! Ибо она была не просто моей женой, она была нашей радостью и гордостью и женой всего эллинского мира. И эту радость и гордость у нас похитили.

А теперь подумайте сами. Я найду женщин сколько захочу. Вам же другой Елены не найти. И позор падет не на меня — я стою слишком высоко! Он падет на ваши головы. И ради вас я требую отмщения. Кто чувствует, что в его жилах течет чистая кровь расы, кто чувствует, что его лицо жжет каленое железо оскорбления, кто слышит в груди своей голос богов — пусть берется за оружие и присоединяется к нам. Чтобы наказать чужеземного царя и отвоевать наше сокровище, Елену. Наказать и народ Трои, ибо он повинен в том, что у него такие цари, а он не восстает и не наказывает их сам».

Но ведь он обращался к мораитам! Они смотрели на него, прищурившись, и не прямо в глаза, а на лоб. И тогда Менелай стал выдвигать самые веские аргументы:

«Мы не только снимем с вас позор, но и обогатим вас. Известно ли вам, что за страна Троя? Это рай! Бескрайние поля и луга; реки с золотоносным песком; пещеры, полные драгоценностей; неисчислимые стада коров, коней, коз и овец. А женщины — красивые и толстые, целыми днями только купаются, вкушают шербет да натираются всякими благовониями. И с ума сходят по чужестранцам! Сами на шею вешаются!

Все это ваше, и сверх того — пятьдесят дворцов Приама, каждый богаче самого Олимпа!

Каждый из вас сделается султаном и будет иметь собственный дворец и собственный гарем. Кто захочет остаться там навсегда — пожалуйста! А кто захочет вернуться обратно в Элладу, сможет купить целое царство! Таким образом, все вы станете предками царей, а боги — вашими предками!

Так мы спасем эллинскую цивилизацию, которая подвергается опасности, и самих себя. Оставь мы их безнаказанными, наших женщин станут похищать все кому не лень.

Если бы троянцы и не оскорбили нас, все равно они не должны существовать. Они не эллины! Они говорят на нашем языке и поклоняются нашим богам, но ведь и их они у нас украли. Мы отнимем у них своих богов и отрежем им язык!

Итак, да здравствует война за Честь и честь войны — Добыча!»

— Все это мне знакомо. То же самое втолковывал итакийцам Одиссей.

— Была весна! Тысячи авантюристов, голодных и босых, собрались в Авлиде, а вместе с ними более ста царей, сверкавших среди них, как золотые лопаты, воткнутые рукоятями в кучи мусора и навоза. Сто тысяч душ и тысяча сто восемьдесят кораблей, говорится в Поэме. Зачеркни по нулю и получишь верное число. С крестом, вышитым на груди или на рукаве, двинулись в поход спасители бога — каждый за себя самого.