Дневник. Первые потрясения (СИ)

- Собственно, оно нам было и не нужно. Просто там эта розовая хрень заартачилась - кричала, что все Министру расскажет, что тебе пожалуется. Это так, чтобы завтра неожиданности никакой не было, когда придут к тебе жаловаться на Эвана и меня. Она у вас там вообще нормальная? Орать на Эвана, придумала же. А может она решила таким образом покончить жизнь самоубийством? Ты только намекни, и я ей это обеспечу в лучшем виде.

- Не трогай хрень… эм, Долорес – она нам еще пригодится. Ты лучше ответь мне на один вопрос. Кто подделывает тебе мою подпись, а? Рей, ничего не хочешь объяснить?

- Нет, - он прямо посмотрел на меня, ни капли не сожалея о содеянном, - зачем тебя постоянно дергать, когда нужна подпись на установку очередной камеры?

- Рей! Всегда меня предупреждай, когда устанавливаете хоть что-нибудь! Вы думаете это нормально, что начальник отдела ничего не знает? Кто твой каллиграфист? – я почувствовал, как мой голос начал становиться тише.

- Я думаю, что чем меньше знает людей о том, что мы делаем, тем лучше для всех нас. Парнишка один. Говорю же: в школе мой человек уже год бездельничает. Успокоился? Я тогда пошел, - и он направился к двери. Тут я вспомнил, что забыл сделать еще кое-что. Подойдя к книжной полке, я вытащил книжку и вырвал оттуда лист, дописав на полях пару слов. Смял его в комок и отдал Мальсиберу со словами:

- Иди в Больничное крыло и вложи это в руку Грейнджер, а то ее дружки так до конца года мозг всем выносить будут, неучи.

- А она еще что, депиляцию себе не сделала до сих пор? – он посмотрел на меня с явным удивлением.

- Вот вечно ты все опошлишь! Сейчас у нее немного другая проблема. Тебе не все ли равно? - я сощурил глаза и покосился в его сторону.

- Не все равно! Я может всю жизнь мечтал о женщине-кошке. Может я влюбился? - он протянул руку и взял листок, быстро прочитав что там написано.

- Если ты сейчас не заткнешься, я тебя на ней женю.

- Она еще маленькая, - он как-то обижено на меня посмотрел.

- Ничего, подрастет. Иди уже.

- А это, она сейчас-то хоть не заразна? А то мало ли. Руками еще трогать, – он направился к двери.

- Не заразна. Иди, а то опоздаешь на свой эксперимент. И да, Рей, запомни, тайна остается тайной, если о ней знают двое, причем, один из них мертв. Докладывать мне обо всех изменениях, происходящих в Отделе – это приказ, Рей, – он обернулся, внимательно и несколько удивленно посмотрел на меня, и, кивнув, вышел.

Я устало сел в кресло и задумался. Сон мне окончательно перебили, значит нужно заняться чем-то полезным. Мысли о каллиграфисте не выходили из головы. Я даже догадываюсь, кто это может быть. Кто там у меня проверкой работ занимается? Флинт и Монтегю. Сейчас уже полночь и дергать детей из гостиной поздно. Ничего, завтра на утреннем построении задам им пару вопросов. А сейчас нужно, наконец, заняться Бэгманом.

Взяв папку, я погрузился в изучение бумаг. В основном, это были расчетные ведомости. Приход денег, на единый счет Отдела спорта. На другом пергаменте были фамилии, напротив которых стояли небольшие суммы премиальных выплат. На следующем документе напротив тех же фамилий стояли номера счетов. Такая нумерация принята в банке Гринготс. Еще на следующем – слияние нескольких счетов в один? И почему я послал тогда Грипкуфа, и отказался изучать принцип действия банковской системы? Суммы не совпадали ни по одному показателю. Дебет не равнялся кредиту. Это все, что я смог понять. Все вместе на первый взгляд напоминало какую-то финансовую пирамиду. Но! Деталей я понять не мог. Я протер слипающиеся глаза, и тут меня осенило: а почему я собственно занимаюсь этим сам? У меня сейчас есть собственный гоблин в подчинении. Вот пусть он не спит, а утром доложит мне подробности. Я собрал документы обратно в папку, накарябал записку и отправился в совятню.

Отправив посылку Богроду, я решил пройтись по школе и заглянуть по дороге в Больничное крыло.

Открыв дверь в школьный лазарет, я сразу же столкнулся с разъяренной Поппи. Неужели еще кто-то окаменел?

Все оказалось гораздо проще и безобиднее: Рей, «решивший навестить девушку своей мечты и справиться о ее самочувствии», немного увлекся проведыванием. И, пока он не наигрался, из палаты его никто не смог увести.

Нет-нет, он не делал ничего предосудительного, он просто тыкал пальцем в окаменевших, махал перед открытыми глазами рукой, и совершал другие подобные безобразия.

Больше всего досталось бедной Грейнджер. Точку в его игрищах поставила Поппи, пригрозив, сломать ему руку и уложить рядом с его возлюбленной. Мальсибер проникся, сказав, что она еще маленькая и застывшая в одной позе, что немного приглушает его любовные порывы, практически растворился в темноте».