Дневник плохого парня (ЛП)

Наберись терпения, позволь ему сделать первый шаг.

― Почему ты так чертовски совершенна?

― Я далека от совершенства, Роарк.

Его взгляд встречается с моим.

― Ты совершенна в моих глазах.

Его обжигающие, но прекрасные глаза проделали дыру в моем сердце, вырывая дыхание из легких и останавливая кровь, пульсирующую в моих венах.

Пожалуйста, просто поцелуй меня.

Каждый мускул, каждая косточка в моем теле вибрирует от потребности в этом мужчине. Один раз попробовать, это все, что я хочу, узнать его вкус, чтобы почувствовать каково это ― когда его губы на моих.

Роарк проводит рукой вверх по моему боку, его дыхание учащается. Я чувствую исходящую от него неуверенность, как трескается и рушится воздвигнутая им стена. Чувствую его нерешительность. Чувствую его потребность во мне по его крепкой хватке на моем теле. Он хочет этого так же сильно, как и я.

Не в силах больше бездействовать, просовываю пальцы в петли его пояса и притягиваю его ближе. Он вдыхает, когда я перемещаю руку к его куртке и расстегиваю молнию, просовывая руку под свитер цвета загара, который он надел. Кто эта лисица и что она сделала с милой и скромной Саттон?

Словно от боли, Роарк крепко зажмуривает глаза.

― Саттон.

Мой нос прижимается к его носу, наше дыхание смешивается, наши губы находятся на расстоянии дюйма друг от друга.

― Поцелуй меня, Роарк.

― Саттон, ― повторяет он, на этот раз более напряженно.

― Пожалуйста, Роарк. Просто поцелуй меня.

Провожу рукой по его рельефному прессу, который сжимается и вздрагивает под моим прикосновением.

Его хватка на моем боку становится крепче, его рука скользит по моим ребрам.

― Знаешь, чего я хочу? ― спрашивает он, проводя носом от моей головы до ключицы. ― Я хочу медленно снять с тебя одежду, затем отнести на кровать и широко раздвинуть твои ноги. ― Дыхание перехватывает в груди. ― Я бы целовал каждый сантиметр твоих ног, пока не добрался бы до твоей киски, такой чертовски влажной и готовой для меня, но я бы не целовать тебя там. Вместо этого я бы целовал тебя от живота до сисек, поклоняясь. ― Его губы скользят по моей коже, но не двигаются, а лишь слегка касаются. ― Сосал, щипал, покусывал. Я бы попробовал каждый сантиметр, пока твои руки не потянули бы меня за волосы, твои стоны не умоляли бы об освобождении, твое тело не извивалось бы под моим.

У меня вырывается слабый вздох, потому что я не могу скрыть, как сильно хочу всего, что он описал. Каждый поцелуй. Каждое прикосновение. Вкус. Я хочу всего этого. Нуждаюсь во всем этом.

― Затем я бы опустился к твоим ногам и проделал все это снова, пока бы ты не кончила лишь от моих поцелуев. Я бы смотрел, как ты распадаешься подо мной, а потом... я бы ушел.

― Что? ― спрашиваю я, как будто он только что проделал со мной все это и сказал, что уходит. ― Почему?

― Потому что, ― шепчет он, в мою кожу, прежде чем отстраниться и посмотреть мне в глаза. Он сжимает мой подбородок указательным и большим пальцами, ― ты достойна большего, чем я, Саттон.

Он отталкивается от двери, хватает меня за руку и отодвигает в сторону. Потрясенная и ошеломленная, и до смешного возбужденная, я не в силах протестовать, когда он открывает дверь и выходит из моей квартиры.

― Увидимся позже, Саттон.

А потом Роарк уходит, оставляя меня еще более злой и раздраженной, чем утром.

Кто так поступает?

***

Роарк: Я чувствую твой гнев даже отсюда.

Саттон: Вау, ты довольно хорошо разбираешься в моих чувствах.

Роарк: Многого не нужно, чтобы понять, как ты будешь кипеть.

Саттон: Кипеть ― не самое подходящее слово.

Роарк: Почему ты так злишься?

Саттон: Хм, не знаю, может быть, потому что ты постоянно заводишь меня, а потом оставляешь в подвешенном состоянии, не давая освобождения.

Роарк: Ты... сделала что-нибудь, чтобы позаботиться об этом?

Саттон: Да, и это было приятно, когда моя рука находилась между бедер, избавляясь от разочарования, которое ты оставил.

Роарк: Бл*дь.

Саттон: Твое упущение, Роарк. Каждый раз, когда ты покидаешь мою квартиру или оставляешь меня в подвешенном состоянии, знай, ― моя рука доделывает работу, а не твоя.

Не знаю, что на меня нашло. Может быть, потому что сейчас одиннадцать вечера, и Роарк пишет мне. Может быть, потому что сегодня я дважды подвергалась физическому возбуждению, не получая освобождения от мужчины, которого хочу больше всего на свете, но чувствую себя смелой и даже не жалею об этом.

Телефон звонит в моей руке, имя Роарка высвечивается на экране. У меня возникает искушение отправить звонок на голосовую почту, но, зная его, он позвонит снова, поэтому отвечаю.

― Что? ― Я лежу на кровати, пальцем накручивая прядь волос. ― Если это не касается лагеря, я не хочу сейчас разговаривать.

― Это касается лагеря.

Мое сердце падает. Я не хочу, чтобы он звонил мне по поводу дурацкого лагеря... я не имею в виду, что он дурацкий, он не дурацкий. Я разочарована. Сексуально разочарована и скручена, словно тугой комок.

Пытаясь скрыть свое раздражение, я спрашиваю:

― В чем дело?