Дневник под номером шесть

- Ты не прав – резко промолвил Джефри, оторвав свой взгляд от холодного пола палаты – Он видел в тебе себя. И в этом нет его вины. Лишь желание превосходства. Продолжить путь человека? Повторить его успех? Зачем? Разве в мире мало дорог? Зачем ступать по протоптанным тропинкам? Ведь, намного лучше открывать мир заново? Да? Но весь фокус в том, что этот мир уже истоптан! И есть лишь один выход. Стать на тропу ,которая манит к себе, и зайти как можно дальше, туда, где нет следов людей!

- Возможно, ты прав, Джефри

- Ведь, мистер Мэтью так и не доработал до конца твоей учебы. Я прав?

Морган смиренно кивнул головой.

- Продолжай читать, Морган. Еще один кусочек моего мира в твоих руках – Джефри улыбнулся

Монотонный голос, вновь, разрезал напряженный воздух, в котором пахло лекарствами и табаком:

«… Весна. Странное время года. Я всегда ненавидел жаркие месяца. Так много жизни вокруг, людей. Но было в ней что-то свое. То, что есть во всех временах года. Что-то особенное, неповторимое. Мир оживал, просыпался, выходил из холодной комы, которую приносила в своих оковах зима. Совершенство природы! В воздухе пахло каплями стыда, смехом, жизнью! Яркое солнце уже согревало землю, возвращая небеса на свое место. Они таяли и паром поднимались в высь!

Долгие дни мы были с Мэри. Каждый день я боялся потерять ее. Иногда, я был готов принять ее измены, лишь бы она навсегда осталась только со мной. Я так часто рассказывал ей о смерти, о ее значении, красоте. И, мне казалось, что она понимает меня. Сколько бы холода не вынес мир той зимой, я получал лишь тепло!

Смерть. Идеальное искусство. Безупречный шарж на вашу жизнь. Великолепный финал полотна. Наверное, если кто-то приход тебя забирать, то явно не старая дама с косой. Красивая девушка, от запаха которой ты просто взлетаешь вверх, чтобы раствориться пеплом на орбите, в атмосфере круглой планеты. Ее походка, лицо, голос будут сводить с ума, перекроют глотку так, чтобы ты не смог больше дышать, остановив твой медленный пульс ударами величественных птиц. Вся ваша жизнь – лишь поток сожалений и сомнений, радости и счастья, горя и боли. А что должно быть в финале? Идеальный сюжет. Чувствовать, как душа медленно покидает тело, как кровь заполняет вены, вскипая в них – великий дар. Вы так боитесь умереть. Зачем?! Чтобы бросать на холсты бездарные мазки красок?! Смерть столь же прекрасна, как и черно-белые сны, в которых мертвые дети падают с небес, облагораживая собой землю, уставшую и сухую. Их кровь покидает глаза и руки, омывая все живое, одаривая красотой смертельного фокуса! Мертвый дождь! В смерти нет греха, боли, ничтожества этого мира. Лишь красота и великолепия наполняют ее легкие, чтобы вновь ворваться в мир с каждым выдохом! Смерть очищает вашу совесть и разум, останавливая на секунду молчаливые ходы зевак. Она, словно капли золота, облагораживает душу, показывает идеальный финал жизни! Смерть заглушит все вопли и слова человечества! Почему люди не могут понять этого?! Превосходство. Перед ней нет ничего вечного! Все, рано или поздно, поддастся в ее лапы, чтобы вновь засверкать от счастья, света, тепла и радости! Смерть – идеальное искусство. Финал полотен ваших душ! Ощутить ее прикосновение – чувство, что заглушает миллионы.

Я лежал на кровати, а Мэри, стоя перед зеркалом, медленно смывала с глаз черную безупречную туш. За окном ярко светило солнце, уничтожая остатки неба, показывая всем глупым людям, что пришла весна. Мысли о смерти наполняли мою голову. А почему бы не сейчас?! Почему бы не соединить три совершенства?! Я встал с кровати, подошел к Мэри, обняв ее сзади. Рукой гладил великолепную шею. Три совершенства: весна, смерть и Мэри.

Я начал сдавливать чуть сильнее ее шею. Она, видимо, подумала, что это какая-то игра, где я полностью владею ее телом. Мэри извивалась в моих руках, издавая тихие стоны. На ее лице все еще была размазанная туш, что возбуждало меня. Я, как мог, пытался откинуть из души все плотские желания, сдавливая шею все сильнее. Мэри начала волноваться. Она пыталась закричать, но моя рука сжимала ей горло, впиваясь пальцами в ее бархатную кожу. Ей все-таки удалось это сделать. Ее красивый крик врезался в мои уши, пронзая их насквозь, и я не смог стерпеть. Мне пришлось со всей силы толкнуть ее в зеркало так, что то посыпалось, разлетаясь на десятки маленьких осколков. С головы Мэри падали багровые капли крови, а ее тело, находящееся в бессознательном состоянии, рухнуло на мои руки.