Дневник под номером шесть

Примерно, через час она находилась в собственном подвале, привязанная к тяжелому старому стулу. Ее руки были зафиксированный на подлокотниках, а рот заклеен скотчем. По лицу ползли багровые реки крови, спускаясь все ниже, падая на ее белую кофточку. Я сидел рядом, подпирая спиной стену, и курил, ожидая момента, когда Мэри придет в себя. Увидеть ужас в ее глазах, тщетные попытки, чтобы закричать, слезы, которые смешаются с кровью, очищая ее. Тонкие струи дыма, имевшего запах никотина, поднимались под потолок подвала, образуя танец, который пронзали несколько ярких лучей солнца, врывавшихся через щели в гнилых досках.

Наконец-то, Мэри пришла в себя. Она пытался вырваться, старалась кричать, но вместо громкого «помогите» слышалось лишь невнятное мычание. Интересно, что она чувствовала в этот момент? Страх? Злобу? Ненависть? Или все же любовь, странную и пошлую?

Я рассматривал в руках кухонный нож, пока из глаз Мэри капали слезы. Они замирали на ее ресницах, создавая призму, через которую сочился свет. Она была так прекрасна, напугана, выброшена в море ужаса. На ее белой кофте виднелись пятна крови, а обнаженные ноги касались пола, лаская его пальцами. Я прислонил лезвие ей к шее, не говоря ни слова, и кончиком ножа начал вести вниз, разрезая кофточку, оставляя на теле неглубокие царапины, из которых мельчайшими линиями проступала кровь. Мэри стонала от медленной боли, а глаза становились все больше. Боже, я так боялся всадить нож в ее тело, но мой разум требовал этого для создания идеала, совершенства, искусства! Ее кофта была разрезана, показывая моим глазам великолепную грудь, укутанную в тесные объятия лифчика.

Вашему идолу потребовался день, чтобы отделить тьму от света, мне же на это дело хватило лишь мига! Одним движением я выдрал из ее души все доброе, теплое бросил на землю и растоптал легким движением ноги! Размазал по грязному полу! Ха! Я гладил ее руки, говоря о том, как она красива…».

- Морган, после того, как мистер Мэтью ушел, ты встречался с ним за пределами твоей привычной жизни? – голос Джефри остановил чтение мужчины – Или судьба вас больше не сводила вместе?

- Однажды, я видел его в проезжающем автобусе, а через год узнал о том, что он умер – тихо ответил Морган

- Ты не успел ему сказать?

- В смысле? – удивленно, потирая уставшие глаза, спросил Морган

- Многие люди, после потери важного для них человека, сетуют на то, что не успели сказать ему самых важных слов. Но, ведь, они все ошибаются. Ты ведь понимаешь, Морган? За всю жизнь они проговаривали эти фразы не один раз, мельком, едва слышно, посылали их прямо в душу. Тогда зачем люди не замечают этого? Что заставляет их ощущать вину за недосказанные слова, которые даже не существуют? Неужели, это боязнь потерять человека, отпустить все нити, ведущие к нему. И, как через горе, можно чувствовать тепло и радость? Вечные вопросы. Даже я не в состоянии дать на них ответы – Джефри виновато опустил голову – Ты часто приходил на его могилу, Морган?

Мужчина промолчал. Но в его взгляде Джефри сумел прочитать ответы на, интересующие, вопросы.

- Я понял, Морган. Знаешь, о чем сейчас мои мысли?

- Нет

- А смог бы я быть твоим учеником? Ведь, если честно, то я очень этого хотел бы – Джефри улыбнулся, ожидая ответа мужчины

- Каждый может им быть, Джефри

- Ты думаешь, я бы смог повторить твои успехи, Морган? Скажи честно, был бы у меня шанс? – тихо спросил Джефри, будто боясь своих же слов

- В тебе нет таланта – ответил Морган – Чушь! В тебе огромный потенциал, Джефри, который можно было раскрыть и показать миру. Поверь мне

- Спасибо, Морган – Джефри улыбнулся.

В палате вновь повисла тишина, которая пробиралась в каждую клеточку тела, вырисовывая десятки различных картин, что представлялись мыслями в запутанных лабиринтах подсознания. Голос Моргана дрожал, но он уверено продолжил чтение:

«… Губами я касался ее шеи, вдыхая такой родной, знакомый и любимый аромат похоти. Она не сопротивлялась, видимо, понимала, что ей уже никуда не убежать от меня. Я что-то шептал ей на ушко. Слова о том, как она красива, идеальна, совершенна. С ее глаз, которые были цветом боли, все чаще падали кристальные слезы.