Дневник похода Тимура в Индию

Стихи

Когда блистающее солнце показало [свое] лицо,

Вращающаяся сфера открыла дверь сада,

его величество] соизволил выступить с этой остановки и достиг высочайшего лагеря в местности Бихра, находившейся в районз Бикрй, известного [под именем] вилайат-и Майапур[292]. В воскресенье[293] одиннадцатого числа месяца [джумади ал-авваля][294], выступив из Бихра, прошли четырнадцать курухов и остановились в местности Шакк-и Сарсава[295]. Вследствие большой добычи, доставшейся войску, и [необходимости] тащить [ее за собою] двигались медленно. Было трудно проходить ежедневно больше четырех курухов. В понедельник[296] двенадцатого числа [того же месяца] вышли оттуда и остановились в месте Кундур[297]. Расстояние [между этими пунктами] было около четырех курухов. Утром и вечером, в движении и покое, на каждой остановке и на каждом месте, да будет милость всеведующего владыки охранительницею и стражем величественной, как небесная сфера, личности [счастливого монарха], а тираническое небо и притеснитель-время да будут его покорными слугами и рабами по милости пророка [Мухаммада]! Да почиют на нем молитвы и благословения! /163/.

[ГЛАВА] О СВЯЩЕННОЙ ВОЙНЕ В ДРУГОМ КРАЮ ГОРЫ СУАЛИК, КОТОРАЯ ПРОИСХОДИЛА В ТЕХ ЛЕСАХ, КОИ БОЛЕЕ НЕПРОХОДИМЫ, ЧЕМ ЛЕСА МАЗАНДЕРАНА

Во вторник[298] тринадцатого числа месяца джумади ал-ула[299], когда войско полудня бросилось из засады тьмы на площадь неба, знамена завоевателя мира пришли в движение и [его величество] переправился через реку Джаун[300] и достиг другой стороны гор Суалика. В тот же день до величественного слуха было доведено, что один из индийских раджей по имени Рин[301], обратился с воззванием [к населению], набросив [на него] аркан возбуждения [против войск счастливого монарха, вследствие чего] под его знаменами собралось множество огнепоклонников и других индусов. Они стеклись из разных мест и сторон и нашли убежище в неприступных [здешних] горах и в непроходимых лесах. Горы же [были столь] высоки, что быстрокрылый сокол не пролетел бы через их вершины и луч зрения не достиг бы и подножия их высоты. Леса же были таковы, что от множества перепутавшихся между собою деревьев [ни один] луч солнца не падал на землю. Пеший с трудом мог пройти через эти чащи. По чрезмерной [своей] укрепленности каждая гора представляла [своего рода] стену Александра [Македонского]. Эта беспредельная крепость /164/ была недоступна [даже] для сильного ветра. Как горы, так и леса [эти] по своей недоступности и [естественной] укрепленности превосходили горы и леса Мазандерана. Кроме, как вырубить деревья и проложить дорогу через них, иначе невозможно было пройти. Его величество, счастливый монарх — да будет он поддерживаем божественной помощью! — вечером во вторник тринадцатого числа[302] в целях открытия военных действий в столь опасной местности и в столь страшном лесу приказал: “Эмиры войсковых частей, зажегши факелы, войска, расположившись в порядке, вырубая деревья и прокладывая дорогу, проходите!” В эту ночь, когда серебристый сокол дня спрятался в гнездо мрака и черный ворон ночи подложил под свое крыло золотое яйцо неба, проложили дорогу на двенадцать курухов, каковую и прошли с быстротою, подобно ослепительной молнии и быстрому, пронзительному ветру.