Дневник похода Тимура в Индию

В среду четырнадцатого числа[303], когда золотой образ солнца поднялся с сребровидного горизонта и поднял [свой] блестящий стяг над лазуревым куполом [неба], знамя покорителя вселенной достигло промежутка, образуемого двумя горами, Суалик и Кука /165/. Раджа Рин построил правый и левый фланги своего войска и со [всеми своими] подчиненными и полками стал ожидать сражения, готовый вступить в битву. Когда же индусы издали увидели внушающее страх победоносное войско, когда они услышали грохот большого царского барабана, рокот малых барабанов, звуки боевых труб и рожков, все существо их потряслось до основания. От неустрашимости и силы государя земной поверхности, от страха и ужаса, внушаемых победоносным войском [нового] Фаридуна и Александра [Македонского], у них не стало силы и возможности противостоять [счастливому монарху]. Во всяком случае ничтожная пылинка не осмеливается противостоять солнцу. Не имеет силы стадо овец, чтобы сопротивляться льву. [Поэтому] индусы обратились в бегство, предпочитая путь поражения. Эмиры армии и [все] войско убежища победы со всех сторон насыщали муравьев своих сабель зернами сердец неверных[304] и обогащали острие мечей жемчужной стали жемчугом душ неверных[305]. Они повергли этих злосчастных [своими] блестящими кинжалами во прах унижения, пустили их на ветер небытия, послав в адский огонь. Столько попало слугам [его величества] молчащей и говорящей добычи, что она не поддавалась никакому учету! [Достаточно сказать, что] каждый из военных захватил по сто, по двести коров и по десяти, по двадцати пленников.

На правом фланге принцы Пир Мухаммад-бахадур и Сулайман-шах-бахадур сражались в другой долине и перебили множество индусов, [причем] в руки [их] войска попала огромная добыча. Они опять соединились в этой стороне [с войском его величества]. На левом фланге принц Джахан-шах-бахадур со своей стороны атаковал другую горную долину, но столько добычи в руки воинов не попало, чтобы она могла их удовлетворить. В ночь на пятницу войска правого и левого флангов собрались у августейшего кортежа убежища вселенной и сделали остановку между двумя горами.

Что касается неверных, то они, как мотыльки, сгорели на пламени блестящих мечей, и кровожадные палараки[306] погасили огонь их жизни. Потоком мести очистив землю индусов от мерзости бытия неверных[307] и разрушив сильным ветром [своей] ярости основание жизни [этих] несчастных /166/, его величество в пятницу шестнадцатого[308] джумади ал-авваля снова вернулся из этой долины, находившейся между двумя горами, к горе Суалик. От этой остановки до области Никиркут[309] было пятнадцать фарсангов. В этой долине были столь густые леса, что и передать невозможно. Они до такой степени делали горы неприступными, что самое пылкое воображение не могло представить этого, а фантазия художника не в состоянии была изобразить это на странице [самого] причудливого представления. Самонадеянные гебры и темные [по коже и вере] индусы в этих джунглях были в количестве большем, чем можно представить. [Несмотря на это, его величество] решил в столь опасном месте провести сражение за веру. Так как войска левого фланга под командою эмира Джахан-шаха и хорасанское войско днем до этого никакой добычи не захватили, то [его величество] приказал им прежде других вступить в бой и атаковать неприятеля. В этот день в карауле был Сафа Тимур[310]; он около полудня прибыл к кортежу убежища вселенной и доложил, что толпы гебров и скопище индусов все больше увеличиваются. Его величество своею августейшею персоной /167/ встал и [лично] отправил в бой войска левого фланга и хорасанские [части], приказав им атаковать неприятеля. Круг [военных] действий охватил все до центра боя. Серпом ярости срезали с тел головы индусов и похищали у них жемчуг их жизни. Страница их бытия осталась запечатанною восковою печатью потери этого мира и будущей жизни. В руки [победоносного войска] попала огромная и неисчислимая добыча.

В тот же день, в полдень, пришло известие от Шайха Нураддина и 'Али Султана “таваджи”, что с правой стороны находится горная долина, в которой так много гебров, что и счесть невозможно; у них такое множество пастбищ и скота, которые не поддаются исчислению. Его величество тотчас повернул в ту сторону поводья своего быстрого скакуна, который соперничал по резвости с зефиром и с сильным холодным ветром, и отдал повеление, чтобы Шайх Нураддин и 'Али Султан “таваджи” напали на этих гебров. Августейшие знамена поднялись над вершиною горы, чтобы счастье и благополучие присоединились к сражающимся за веру /168/ и чтобы победа и одоление, крепко затороченные у седла прочно существующего государства, охватили [все] положение воинов за веру.

Стихи

Куда бы ни направился твой кортеж,

Да сопутствуют ему помощь [Аллаха] и победа!