Дневник покойника

– Ты приехал, чтобы скот угнать? – орал он. – Или кого-то убить? Здесь живут честные люди. Им не нравится смотреть на такую мразь, как ты.

– Я просто проезжал мимо, – опустил голову Сырбай, будто и вправду был в чем-то виноват. – Завернул отдохнуть к брату жены. Напьюсь воды и поеду дальше.

– Кого ты хотел убить, скотина? – продолжал орать Плющ. – Кого? Ты мне все расскажешь… И воды напьешься…

Он ударил Сырбая по лицу, а когда тот упал, прошелся кнутовищем по спине. Потом завернул руки за спину, надел наручники и потащил в отделение полиции.

О том, что происходило в отделении, известно по рассказу некой бабушки Кати, которая там моет пол и вытирает пыль. Она как раз закончила работу, вышла из дома и хотела выплеснуть на землю грязную воду из большого ведра. Но Плющ сказал, чтобы воду не выливала, а ведро поставила в комнате, где вели допросы. Затем позвал своего непосредственного начальника майора Косова. За дальнейшими событиями бабушка следила через щель в двери.

Она видела Сырбая, стоявшего посреди комнаты на коленях со скованными за спиной руками. Косов и Плющ держали его за шею и опускали голову в ведро. Так продолжалось довольно долго. Сырбай даже терял сознание, лежал на полу, а изо рта лилась вода. Косов несколько раз ударил беднягу кулаком по лицу и рукояткой плетки по голове и шее. Снова заставил встать на колени и засунул голову в ведро. Больше бабка ничего не видела, Плющ заметил приоткрытую дверь и прогнал уборщицу.

Еще через час капитан прибежал в сельскую амбулаторию и сказал фельдшеру, который вел прием больных, чтобы тот заканчивал волынку и шел в отделение полиции, там скончался задержанный гражданин. Видно, перегрелся в дороге, когда скакал на лошади под солнцем, и случился сердечный приступ. Полицейские пытались оказать помощь больному, обливали его холодной водой, но тот все же умер. Надо составить медицинское заключение о причинах смерти.

Плющ говорил громко, чтобы услышали все люди, что собрались в коридоре амбулатории. Затем в коридор вышел фельдшер, объявил, что прием закончен, и ушел. А еще через час о беде узнал Дандай. Прибежала соседка, пересказала все, что услышала, и посоветовала сунуть Плющу денег, чтобы тот выдал труп родственника. А без денег он, конечно же, не отдаст. Положит труп в дальний сарай, и тело будет лежать там, пока не вздуется и не посинеет.

Дандай забрал деньги, закопанные в огороде возле отхожего места, – он неплохо заработал в прошлом году, когда чистил конюшни в районном центре, – запряг осла в повозку и направился в отделение полиции.

Плющ и вправду не захотел отдавать труп; сказал, что, может быть, понадобится вскрытие и медицинская экспертиза. Только не объяснил, кто будет делать вскрытие и экспертизу. В селе только один фельдшер, да и тот совсем тупой, в медицине ни черта не смыслит, умеет только коровам хвосты крутить.

– И зачем тебе нужна эта падаль? – проворчал Плющ, пересчитывая деньги. – В лишние траты себя вводишь. Напрасно ты это…

Он велел завернуть тело в покрывало и быстро увезти, чтобы никто из сельчан не увидел. Дандай выполнил все, что сказал мент. Потом поехал к сестре и провел в пути целый день.

– Подожди, друг, – перебил его Радченко. – Ведь свадьбу должны были сыграть несколько дней назад. Перенесли ее, что ли?

– Та свадьба не состоялась, – ответил Дандай. – Жених сказал, что за невестой дают мало приданого, и прогнал ее. Скоро другую свадьбу намечают. Галим, ну, наш жених, берет женщину из самой Америки. Я ее видел, красивая, только имя какое-то странное… Точно не помню. Говорят, что бумаги уже оформили, зарегистрировали брак в районе. На свадьбу позвали родню, сельчан. А говорят, что на свете любви не бывает…

– Какая, к черту, любовь? Ты что-то путаешь.

– Ничего я не путаю. – Дандай опрокинул рюмку. – Вспомнил, женщину зовут Лорис или Морис. Нет, Дорис. Она живет в маленьком доме, что на земле Фазиля и Батыра Нурбековых. После свадьбы переедет в дом мужа. А свадьба большая будет, Галим обещал все село угостить. Много столов накроют. Оркестр из районного центра пригласят, чтобы все торжество было на виду у людей. Значит, любит Галима эта женщина… Ясное дело, разве она сюда приехала бы из Америки, если это не любовь? Да… Тут, брат, большое чувство.

– Не она к нему приехала, – сказал Радченко, которому спирт мешал правильно выразить мысль. – То есть она приехала… То есть не она приехала…

– А кто тогда приехал вместо нее? – выпучил глаза Дандай. – Кто, скажи?

– Приехала она, Дорис. Но не потому, что любит какого-то Галима.

– А если не любит, чего ж тогда приехала?

Радченко понял, что беседа о любви зашла в тупик, и попробовал свернуть в другую сторону:

– Ты говорил, что чертишь хорошо. Можешь изобразить план своего поселка? Крестиком отметь дом, где поселили американку, и ноликом, где дом Плюща. – Он расправил ладонью большой лист оберточной бумаги, в которую был завернут хлеб, протянул Дандаю огрызок карандаша.

– Ты в своем уме, парень? – Дандай отодвинул бумагу и бросил на пол карандаш. – Тебе того мало, что Сырбая убили? И моей смерти хочешь?