Дневник порнографа

– Да, кстати, – продолжил я. – Она не в восторге от нашей профессии, верно? Все обвиняла меня в эксплуатации женщин.

– О-о... – понимающе закивал Пэдди. – Я с таким сталкивался. В этих спорах победить невозможно, так что плюнь. Да, да, и что дальше? Если не нравится – отправляйся жить в какую-нибудь там Россию, – сказал он и утер притворные слезы. – Чем она, говоришь, занимается? Юриспруденцией? Юристы – самые главные эксплуататоры и есть, так что она знала, о чем говорила. Ей, наверное, очень хотелось с кем-нибудь пособачиться, а ты клюнул на ее наживку. В следующий раз, если какая-нибудь баба опять обвинит тебя в эксплуатации женщин, скажи ей, чтоб заткнулась, и заставь показать сиськи.

– Это сразу растопит лед...

– Я говорю не о том, как растопить лед. Просто надо или ее заткнуть, или заставить показать сиськи.

– Одного не могу понять! Как можно быть одновременно феминисткой и сексуальной маньячкой?

– Феминистки тоже любят потрахаться, – ответил Пэдди. – Возможно, они-то и любят секс больше всех. Понимаешь, о чем я? У них в руках все рычаги. Возможно.

– Не думаю, что мы эксплуатируем баб, – осторожно вставил Мэтт. – Все наши модели выглядят потрясающе. Несколько вопиющих ошибок не в счет – там уже ничем не поможешь. Они обязательно прихорашиваются перед съемками, и фотографии получаются на все сто. Любая баба мечтает выглядеть так же. Думаю, мы приносим им пользу. Лично я не вижу ни малейшей возможности обвинить нас в чьей-либо эксплуатации.

– Теннис голышом, – предложил Стюарт.

Уимблдон был не за горами, поэтому любой веселый журнал в этой стране стремился заполучить неубедительную порнозвезду Анну Курникову, чтобы та доставляла себе удовольствие при помощи собственной ракетки (намеки на сходство мячей сами понимаете с чем строго обязательны).

– А мы разве не делали то же самое в прошлом году, с Таней? – спросил я.

– А, да, но те съемки были в студии. Теперь мне нужен настоящий теннисный корт – я хочу выпустить на него двух девушек. Должно получиться весело. Для начала пусть поиграют в теннис, а потом весь этот крупный план: как они сквозь сетку облизывают сиськи и лупят друг друга по жопе ракеткой. Что скажешь?

– Я не очень хорошо разбираюсь в искусстве, но о собственных вкусах представление имею.

– Вот и хорошо, потому что организация на тебе. Раздобудь к четвергу пару девушек. Только проследи, чтоб они были настоящими красотками, а не этими старыми кошелками, каких ты обычно приводишь. И найди теннисный корт.

– Корт?

– Да, работать надо на улице. Фотограф будет. Есть у меня на примете один парень, которого я не прочь попробовать. Только найди место для съемок. Все, приступай.

С девушками оказалось просто. Из чистой лени я взял да и нанял опять Таню. Она регулярно у нас снималась, нравилась читателям и всегда была готова к работе. За время многочисленных съемок и телефонных разговоров я с ней основательно познакомился, и она стала для меня воплощением всех качеств, необходимых порномодели. Хороша – необыкновенно: с балетной выправкой, гибкая, подвижная, безупречная кожа, длинные стройные ноги. Зато в общении Таня была так же интересна, как стакан воды на десерт. Я не злобствую, нет-нет! Она милая девушка и очень мне нравится, но говорить Таня могла лишь об одном – о себе самой. За все время нашего знакомства она не задала мне ни одного вопроса (если не считать "Сколько?" и "Когда я получу чек?"), зато я часами выслушивал рассказы про дорогущие ночные клубы в Сохо и на Ибице, съемки в музыкальных клипах, полеты на Ближний Восток в гости к каким-то саудовским миллиардерам (чтобы делать им минет и самой подставлять все, что есть) – и вообще какая Таня отвязная, буйная и нехорошая.

Согласен, ее жизнь куда интереснее моей, но говорить об этом шесть часов кряду, не переводя дыхания и не проявляя ни малейшего внимания ко мне, – только лишний раз тыкать меня в это носом. И все равно она несла облегчение воспаленным читательским членам. Я сам запал на нее не на шутку (говорю полушепотом). Однажды Таня призналась, что за деньги готова на все, запреты отсутствуют. Думаю, она хотела поразить меня собственной отвязностью, буйностью и нехорошестью. Если я когда-нибудь выиграю в лотерею, ей придется вспомнить о своих словах... и попробовать содержимое моих семенников.

Вторую девушку звали Синди. Развеселая блондинка, совершенно очаровательная, с непробиваемым провинциальным акцентом, напоминающая мне какую-то рекламу, а еще – фермерских дочек. Она была так смазлива и аппетитна, что я хранил у себя в компьютере несколько графических файлов с нею. Там ее лицо было покрыто чем-то совершенно не рекламируемым.