Дневник посла

«Не прискорбно ли думать, что правители России живут в подобной атмосфере! Они словно живут в комнатах, которые никогда не проветриваются. Только подумайте, ни один человек – я подчеркиваю, ни один – никогда не видит их наедине, не завтракает вместе с ними, не совершает прогулок вместе сними, не обедает вместе с ними, не проводит с ними вечера… ни одна душа, за исключением Анны Вырубовой! Когда я вспоминаю то, что мои родители рассказывали об императорских дворах Александра II и Александра III, так мне сразу же хочется плакать. Несомненно, и тогда были придворные интриги, вражда, фаворитизм и даже скандалы, как это бывает во всех дворах. Но, во всяком случае, тогда в императорском дворе чувствовалась жизнь. Монархи были вполне доступны; вы могли совершенно спокойно поговорить с ними; таким образом они узнавали многое. В свою очередь, вы больше узнавали их, и они вам больше нравились. Но теперь… какое убожество, какое падение царского авторитета!..»

Как определить госпожу Вырубову? Какова тайная побудительная причина ее поведения? Какую цель, какие мечты она преследует? Качества, которые, как я слышу, чаще всего ей приписывают, это качества интриганки. Но что же это за интриганка, которая пренебрегает почестями, которая отвергает подарки? До того, как я ее встретил, я считал, что ее характер имеет некоторое сходство с характером принцессы Урсинской. Как я был далек от истины! И как же я должен извиниться перед памятью знаменитой главной камеристки! Бесспорно, она распоряжалась супружеской жизнью Филиппа V и Марии-Луизы. Но Сен-Симон писал о ней, что «она обладала осанкой благородного достоинства, которая скорее притягивала к ней людей, чем отталкивала их, и что, даже если ее можно было обвинить в чрезмерных амбициях, то они, во всяком случае, были „огромными амбициями, намного превышающими те, что свойственны ее полу“». Наконец, она совмещала в себе гения политической интриги с самыми блестящими качествами ума, не говоря уже об очаровании ее галантных манер, которые она сохранила до самой смерти. В сравнении с этим блестящим образчиком женственности Вырубова представляется жалкой фигурой… Чтобы объяснить себе ее положение и ее роль в императорском дворце, может быть, было бы достаточно сослаться на ее личную привязанность к императрице, привязанность низшего и раболепного создания к государыне, всегда больной, подавленной своим могуществом, осаждаемой страхом, чувствующей, что над нею тяготеет ужасный рок.

Среда, 30 декабря

Николай Маклаков, министр внутренних дел, рассказал мне о случае, который произошел с ним недавно во время поездки по стране, о случае, проливающем свет на любопытный аспект русского менталитета:

– Я возвращался на тройке из Ярославля, – рассказывал он. – Я был один, без попутчиков, и, не доехав всего лишь десятка километров до места назначения, попал в снежную метель. Такую сильную, что ничего нельзя было увидеть в двух шагах перед собой; это не помешало моему кучеру нахлестывать лошадей, чтобы попытаться добраться до города до наступления ночи. Но вскоре он заблудился: проявляя нерешительность, он поворачивал то направо, то налево. Я стал нервничать еще и потому, что метель всё усиливалась. Неожиданно тройка остановилась. Кучер трижды перекрестился и пробормотал молитву.

Затем, бросив вожжи на оглобли, он крикнул лошадям: «Но! Но! Вперед, ребятки! Вперед, савраски!» Три лошади навострили уши, всхрапнули, взмахнули гривами в одну сторону, потом в другую, а затем помчались галопом сквозь ослепляющие снеговые вихри. Кучер повернулся ко мне и сказал: «Видишь, барин, когда теряешь дорогу, то лучше всего положиться на лошадок и на Божью милость!» Через час я был в Ярославле.

В ответ я сказал Маклакову:

– Ваша история очень поэтична; но я должен признать, что она мне бы понравилась больше, если б я услышал ее в мирное время.

Четверг, 31 декабря

Через час окончится 1914 год.