Дневник последнего духовника Оптиной пустыни

— Не все монашество заключается в подряснике да каше. Надел подрясник, стал есть кашу и думает: я теперь стал монахом. Нет. Одно внешнее не принесет никакой пользы. Правда, нужно носить монашескую одежду и поститься, но это не все. Лампа, пока не горит, не оправдывает своего назначения — светить. Чего же не достает? — Огонька. Необходим и фитиль, и керосин, но если нет огня, если она не зажжена, она не приносит никому пользы. Когда же она зажжена, сразу польется свет. Так и в монашестве: одна внешность не приносит пользы, необходим внутренний огонек. О. Анатолий говорил, что "монашество есть сокровенный сердца человек"…

19 октября

Сегодня у нас храмовой праздник: память преп. Иоанна Рыльского. Литургию служил о. архимандрит.

Замечательно правильное наставление о. Амвросия: "Смущение нигде в числе добродетелей не писано, и происходит оно оттого, что причина, от которой смущение рождается, ложная".

Однажды Батюшка, показав мне письмо, написанное нарочно коверканным поддельным почерком, сказал:

— Вот письмо. В нем меня обзывают самыми площадными ругательными словами. Особенно за мои собеседования в монастыре. Думаю на того, на другого…, но кто бы это ни был, это мой благодетель. Может быть, Господь за это простит мне что-либо из моих грехов.

Это, вероятно, было написано каким-либо монастырским монахом. Я неоднократно понимал из слов Батюшки, что на него были гонения, что его не все любили. А епископ Трифон, благословляя нас на монашество, сказал:

— Вы знаете, есть партия против о. Варсонофия. Если к вам придут такие и будут что-либо такое говорить, то вы прямо в ноги им: "Простите, мы не можем осуждать старца".

22 октября

Сегодня в Оптиной праздник. Ведь у нас Казанский собор. И у меня в келии праздник: еп. Трифон перед нашим первым отъездом в Оптину благословил меня иконочкой Казанской Божией Матери.

Когда мама согласилась на наше решение, она вместе с нами и нашим законоучителем в гимназии о. Петром Сахаровым пришла к епископу Трифону по его приглашению. Владыка ее успокаивал:

— Не беспокойтесь, они, кроме хорошего, ничего не увидят.

Когда мы вошли к Владыке в зал, вошел и о. Гавриил, ныне иеродиакон Оптиной пустыни, а тогда еще монах, постриженник Владыки. Владыка и говорит:

— Архангел Гавриил всегда является провозвестником, а к вам Бог послал о. Гавриила.

Я забыл и точные слова Владыки, и даже смысл их, но помню, что о. Гавриил был сравниваем с архангелом Гавриилом, и относилось это к нам, настоящему обстоятельству.

Вот это я на днях рассказал Батюшке. Батюшка сказал:

— Вы тогда уже стали монахом. Владыка, как человек веселого характера, может быть, сказал шутя, но слова архиерея имеют силу. А когда вы приехали сюда в скит?

— 23 декабря, выехали из Москвы 22 декабря.

— Так, в день памяти Анастасии Узорешительницы. Это понятно. Вы разрешились от уз мира, сбросили эти оковы с себя. Нет в жизни случайных сцеплений обстоятельств, — все промыслительно…

Батюшка говорил, что о. Амвросий и о. Анатолий приняли его очень радостно. О. Амвросий встретил Батюшку стоя, чего не случалось прежде, он всех принимал или лежа, или сидя.

— У него только что была мать Параскева (кажется, блаженная). Она говорит о. Амвросию:

— Павел Иванович приехал.

— Слава Богу, — отвечал о. Амвросий. Возможно, он провидел, что я буду скитоначальником и старцем.

25 октября

Вчера на благословении я каялся Батюшке, что проспал раннюю обедню. На это Батюшка ответил:

— Бог простит. Укоряйте себя.

— Батюшка, как же надо укорять себя?

— Как укорять? Очень просто. Совесть сразу заговорит, сразу будет обличать, а вам останется только согласиться, что плохо сделали, смиренно обратиться к Богу с молитвой о прощении.

— Да, Батюшка, сначала станет как бы неприятно, укоришь себя, обличишь, и через очень короткое время забудешь об этом, как будто ничего и не было.

— Хоть минуту, хоть полминуты, а надо обязательно укорять себя так. Наше дело — укорить себя хотя бы на очень короткое время, а остальное предоставим Богу… А были св. отцы, у которых вся жизнь была сплошное самоукорение… Но нам до этого далеко. Когда мы себя укоряем, мы исполняемся силы, становимся сильнее духовно. Это закон духовной жизни.

Как в нашей телесной жизни мы подкрепляем силы пищей, так и в духовной жизни наши духовные силы подкрепляются самоукорением. Вы только приняли пищу в желудок, а как пища переваривается в питательные соки, ваше тело питается ими, вы не знаете. Точно также и в духовной жизни: мы питаемся самоукорением, которое, по учению св. отцов, есть невидимое восхождение, но почему и как — мы не знаем. Это закон духовной жизни. Когда мы питаемся духовным, мы духовно становимся крепче, сильнее.

А что такое самоукорение? — смирение. А что такое смирение? — это риза Божества, по слову Лествичника… Мы идем и касаемся этой ризы тогда, когда укоряем себя…

29 октября

Приходится разговаривать с Батюшкой между делом или за чаем, и как становится понятным и ясным то, что было у меня неразрешенным вопросом.