Дневник призрака

Оставив хозяина сидеть привязанным к стулу, мучители быстро прошли по дому и заперли все окна и двери. Затем в руках одного из них появилась канистра с бензином, у второго — охапка соломы.

Выйдя наружу, они обложили соломой дом и облили его бензином… Чиркнула спичка. Пламя мгновенно взвилось ввысь. Дом занялся со всех сторон. Мгновенно загорелся камыш на крыше. Изнутри послышались жуткие вопли.

Через мгновение дом превратился в сплошной пылающий факел. Крики стихли — несчастный сгорел заживо.

Немного постояв возле страшного пожарища, Бершадов дал команду уходить. Убийцы растворились в ночи, не замеченные никем. А к дому со всех сторон бежали местные жители, тащили уже бесполезные ведра с водой…

Глава 9

— Небо какое красивое! — Как только машина остановилась на Мясоедовской, почти рядом с главным входом в самую знаменитую больницу города, Зина запрокинула голову вверх, к корпусам Еврейской больницы.

— Выглядит это так, словно ты никуда не спешишь! — рассмеялся Матвеев, глядя на Зину с каким-то странным выражением. — Ну или как будто идти тебе не хочется.

— Так и есть, — Зина даже не улыбнулась. — Мне не хочется идти. Потому что ничего хорошего мы не найдем. Вот это я знаю точно.

Шофер заглушил двигатель, аккуратно остановившись у самого бордюра. Зина легко выскользнула на тротуар, радуясь, что в это утро надела новые, очень элегантные ботики на каблуке. В них ее ноги выглядели длиннее и стройнее.

Женщины странно устроены… Зина усмехалась сама себе. Вот, она едет спасать человека, собственно, едет на беду, а думает о ботиках. Ну что уж тут поделаешь! Они, кстати, были куплены всего неделю назад.

Хорошие вещи были дефицитом. Все магазины торговали товарами самого жуткого ширпотребского вида. А хорошую одежду и обувь можно было достать только, из-под полы. Вот и у них в институте вовсю торговали и в женском туалете, и в отдаленных коридорах, и даже в подвале. Была пара-тройка сотрудников, только числившихся при кафедрах. На самом деле весь институт знал, что они торгуют шмотками, снабжают всех сотрудников приличными вещами.

Ботики стоили очень дорого, но выглядели великолепно, и ради этой красоты Крестовская готова была сесть на хлеб и воду. А вот теперь оно того стоило — Зина радовалась, что надела их как раз в то утро и может покрасоваться перед Матвеевым.

И Матвеев на нее смотрел… Гораздо чаще, чем того позволяли приличия. И уж конечно чаще, чем было необходимо для совместного расследования.

— Здесь подождешь, — бросил он шоферу и вылез следом за Зиной. — А красоту вот эту как добыла? — засмеялся, взглянув на ноги Зины. — Начальство хоть в курсе?

— Обижаете, молодой человек! Добыла честно, в Пролетторге! — в тон ему засмеялась Зина, чувствуя такой прилив света в душе, как будто в небе сияло солнце, а не чудили серые ошметки непонятной пены, принимающей периодически форму настоящих сизых облаков.

Вахтер жил на Мясоедовской, за два дома от Еврейской больницы, и Матвеев принял решение оставить машину подальше, чтобы не привлекать внимания соседей. Карман его пальто оттопыривался, и Зина поняла, что там находится пистолет. Матвеев серьезно подготовился к делу.

— Ты знала, что этот человек — бывший врач? — обернулся он к ней.

— Кто, Михалыч? — растерялась Крестовская.

— Ну да! И был хорошим терапевтом. Работал вот как раз здесь, в Еврейской больнице.

— Что же с ним произошло? Почему же… — начала было Зина и вдруг замолчала. Перед ее глазами выплыло лицо Каца, причинив мучительную, нестерпимую боль…

— Поняла? — уловил выражение ее лица Матвеев.

— Лагеря? — выдохнула Зина.

— Да, — кивнул он. — Проходил по делу, получил три года лагерей. Вышел. Жена от него ушла. Поступила, правда, благородно — оставила ему вот эту комнатушку на Мясоедовской в коммунальной квартире. А после лагерей сама знаешь… Врачей не существует. По старой памяти взяли его вахтером в медицинский институт.

Теперь Зине многое становилось ясным. Михалыч не мог повторить судьбу Каца — тот был редким специалистом, такие хирурги на вес золота. Он и в морге был незаменим. А простой Михалыч… Теперь картина сложилась полностью, со всеми недостающими фрагментами головоломки. В ней вполне уместны были и бутылка водки на дежурстве, и затаенное отчаяние в глазах.

— Он один живет? — поинтересовалась Зина.

— Вроде один. Заходит к нему одна дамочка. По двору соседка. Но это так, шуры-муры, а не сожительство.

— Вижу, ты навел справки, — усмехнулась Крестовская.

— Работа такая. Хочешь не хочешь, а приходится.

— Почему о вахтере? Подозревал его?

— Ну… — Матвеев отвел глаза в сторону. Он был не только хорош собой, но и не глуп. Зина почувствовала щемящий укол в сердце.

— Вот и пришли… — пропустив Крестовскую вперед, Матвеев пошел за ней. Они миновали железные ворота, подпиравшиеся щербатыми деревянными палками, быстро прошли пахнущий кошачьей мочой подъезд и оказались в большом дворе. На веревках сушилось разноцветное белье.