Дневник призрака

Но мало кто знал, что в самой знаменитой библиотеке Одессы существовал особый секретный отдел… 8 мая 1930 года по распоряжению НКО № 249 при библиотеке создается Тайный отдел, куда была передана вся вредная, опасная, запрещенная литература, отобранная при обысках. Прикасаться к таким книгам можно было только под особым надзором. А фамилии интересующихся записывались сотрудниками и передавались в органы НКВД. Издания из отдела литературы с ограниченным доступом — именно так назывался Тайный отдел в официальных документах — назывались спецхранами.

О существовании спецхранов знали даже не все сотрудники библиотеки. Крестовская узнала об этом отделе совершенно случайно: проговорилась знакомая. В давние времена учебы в институте Зина много часов проводила в библиотеке на улице Пастера. Каково же было ее удивление, когда в одной из сотрудниц она узнала свою бывшую соседку Маричку Корнийчук, живущую в том же подъезде, что и она, — дверь напротив!

На самом деле ее звали Марией, но Зина, как и все остальные, называла ее Маричкой. Они были ровесницами. Маричка вышла замуж, переехала из дома на Соборной площади в комнату к мужу. Встретив ее в библиотеке, Крестовская с удовольствием возобновила такое приятное знакомство.

Однажды она заинтересовалась книгой про эпидемию чумы в Одессе. Это была старинная, очень редкая книга, в институтской библиотеке ее, конечно же, не было. Зина пошла к Маричке Корнийчук.

Та проверила по каталогу — никаких следов. И вот тогда бывшая соседка проговорилась про отдел спецхранов.

— Книга ведь монахом написана была, так? — нахмурилась тогда она.

— Ну да, — не поняла ее настроения Крестовская. — Монахом-бенедиктинцем из Франции, жившем тогда в Одессе. Он был очевидцем тех событий и помогал бороться с чумой. Мне очень интересно прочитать об этом как медику, — по Зине было видно, что она просто горит интересом к книге.

— Раз автор монах — точно там. В спецхранах. Запрещено, — твердо сказала Маричка.

— В смысле? Почему запрещено? — не поняла Зина. — Это же XIX век! Никакой политики! Тогда много монахов писали книги. А этот монах был доктором…

— Ты что, правил не знаешь? — рассмеялась бывшая соседка. — Монах — враг! Кто будет разбираться, XIX век или сейчас?

Заинтересовавшись, Зина начала приставать к знакомой с расспросами, пытаясь ее разговорить. Но Маричка явно расстроилась:

— Ты что, не понимаешь, что у меня будут неприятности! Нам запрещено говорить об этом!

— Да кто узнает? — не отставала Зина.

— Сейчас везде уши! — Маричка опасливо оглянулась по сторонам. — В такое время живем! И у стен есть уши. Лучше не надо. Не сейчас.

И Зина отстала, чтобы ее не расстраивать. Но кое-что Маричка все же успела ей рассказать.

Первые спецхраны появились в советских библиотеках в конце 1920-х годов, когда возникла необходимость спрятать от общества изданные огромными тиражами книги «врагов народа». Пополняли их по мере развенчания очередного «врага». Так под замком оказались труды Троцкого, Бухарина, Зиновьева, Рыкова, Тухачевского, других политических противников Сталина. А также вся литература, где упоминались подобные персонажи в любом ключе. В спецхраны попадали и книги религиозных деятелей, литература, отобранная при обысках и конфискованная из церквей, монастырей и прочих культовых заведений других религий. Подобная религиозная литература любой конфессии автоматически отправлялась под замок.

Также с 1930 года в спецхраны отправлялись все зарубежные издания, включая художественные произведения, книги, изданные на иностранных языках, без перевода на русский или украинский.

Спецхраны находились в отдельном, тщательно запираемом помещении, отдельно от других книг. И доступ в это хранилище имели только ограниченное количество сотрудников, проверенных временем, ну и органами НКВД.

Крестовская очень рассчитывала, что старательная и трудолюбивая Маричка Корнийчук, работавшая в библиотеке не один год, наконец-то получит повышение — а значит, и вход в «тайную комнату». Если это произойдет, то, Зина очень на это надеялась, ее приятельница сумеет помочь. Соседская солидарность, идущая с самого детства, — дело очень серьезное. В нужный момент не подведет.

Она быстро шла по Пастера. Вскоре перед ней выросло величественное сооружение библиотеки. Как всегда, от красоты этого здания у Зины перехватило дух!

Как же прекрасны были эти стены, пережившие не один век! Для Крестовской отношение к этой библиотеке тоже было особым… Именно сюда она ходила вдвоем со своей первой любовью, Андреем, в годы учебы, едва они стали встречаться.

В библиотеке всегда было много людей. Они занимали места рядом. Целоваться было нельзя, но можно было держаться за руки, продрогшими на морозе пальцами прикасаться к теплой коже, откладывая в самые потаенные глубины сердца частички этого тепла и добра.