Дневник призрака

Затем произошло невообразимое. Изо всех сил сапогом Бершадов наступил прямо на кровоточащий ожог на ее левой руке. Боль была настолько невыносимой, что из Зины вырвался бешеный, чудовищный крик… А он все давил и давил. Хлынула кровь. Перед глазами Зины плясали раскаленные, ослепительные вспышки, выворачивая тело и душу страданиями, равных которым она не испытывала никогда в жизни…

— Запомни, тварь, — веско произнес Бершадов, продолжая наступать сапогом на кровоточащий ожог, — без моего ведома — ни шага, ни звука! Это тебе плата на будущее. На всякий случай.

Это были последние слова, которые донеслись до Зины в этой вспышке боли. Потом она потеряла сознание. Очнулась от порыва свежего ветра на лице… Знакомое ощущение заставило дрогнуть веки. С трудом Зина разлепила глаза — и не поверила сама себе. Она лежала в кровати в своей собственной комнате. На животе. Руки были перемотаны бинтами и почти не болели.

Форточка на окне была открыта, именно оттуда вливался животворящий воздух, который привел ее в чувство.

Крестовская попыталась сесть, и, к ее огромному удивлению, это удалось ей с первой же попытки. Взгляд упал на часы на стене. Семь часов вечера. Тут только Зина обратила внимание, что в комнате светло потому, что под потолком горит люстра. Очевидно, ее зажгли те же люди, которые принесли ее домой.

Семь вечера. Неужели прошло лишь несколько часов? Ей казалось, что весь этот ужас длится половину жизни! На Крестовской по-прежнему была та самая комбинация, в которой она оказалась в камере пыток, но холода теперь Зина не чувствовала. А между тем в комнате было совсем не жарко.

Она попыталась спустить ноги с кровати. Тут же увидела свою одежду, которая была аккуратно сложена на стуле. Как всегда.

Но на тумбочке, стоящей рядом с кроватью, под лампой, было что-то необычное. Зина с удивлением увидела небольшую стеклянную баночку с мазью, без всяких надписей, с завинчивающейся крышкой, 10 ампул без опознавательных знаков, в металлической коробочке два шприца… Сверху лежала записка. Незнакомым почерком было написано: «Два укола утром и вечером по одной ампуле под кожу, под место ожога, 5 дней. Повязку менять 2 раза в день, утром и на ночь — смазывать мазью. 5 дней».

Крестовская сразу поняла, что это препараты из секретной лаборатории НКВД. А писал, очевидно, врач из лаборатории по просьбе Бершадова. Как мило… Бершадов искалечил ее, а теперь будет лечить секретными средствами, которые наверняка поставят ее на ноги.

Только теперь Зина обратила внимание, что рядом с ампулами лежал бинт, а в записке была приписка: «Начать с завтрашнего дня». Смех сквозь слезы…

Кое-как поднявшись на ноги, она попыталась нормально одеться. К ее огромному удивлению, чувствовала она себя вполне сносно. Боль значительно уменьшилась, а голова обрела прежнюю ясность.

В этот самый момент раздались три звонка — к ней. Дина! Мысль вспыхнула с невероятной силой. Она же пригласила подругу, хотела приготовить ужин. Что делать? Не открывать?

В дверь барабанила одна из соседок:

— Зинуля, до тебе прийшлы… Откроешь, или как?

Зина прошла коридор, медленно приоткрыла дверь:

— Прив… Ох! Зина! Что случилось?

На пороге стояла Дина. Глаза ее расширились от ужаса.

— Пойдем, не здесь, — Зина кое-как поковыляла обратно в комнату.

Проходя рядом с зеркалом, бросила на него взгляд. Понятно, почему Дина так перепугалась: на нее смотрело избитое, распухшее лицо с дикой мукой в глазах.

— Кто это сделал? Что у тебя с руками? — всполошилась Дина. — Может, милицию позвать?

— Я только оттуда, — горько усмехнулась Зина, — арестовали… И вот выпустили… час назад…

— Но за что?

— По ошибке. У НКВД тоже бывают ошибки. Они меня выпустили. Что же ты стоишь? — вдруг вскрикнула она, не помня себя. — Беги! Теперь самое время бежать! С такой, как я, опасно связываться! Вдруг и тебя арестуют… — Из глаз ее хлынули долго сдерживаемые слезы, и она почти рухнула на кровать. — Беги! Я даю тебе шанс! Спасайся! Все ведь бегут!

— Я — не все, я никуда не уйду, — сжав губы, Дина решительно подошла к подруге и помогла ей лечь на кровать. — Я останусь здесь и буду ухаживать за тобой. Столько, сколько нужно. И не спорь! Ты только скажешь, что делать. Успокойся. Я никуда не уйду. Я не оставлю тебя!..

Ну вот этого выдержать Зина уже точно не смогла. Она как могла пыталась сдерживать слезы перед Бершадовым, но это неожиданное проявление участия выбило почву из-под ее ног. Зарыдав, Крестовская обхватила голову обожженными руками, и все рыдала, рыдала, пока подруга гладила ее по голове, совсем как в детстве, как когда-то гладила ее мама…

Что именно находилось в этих ампулах, и каким был состав мази, Зина не знала. Но через три дня она стала совершенно другим человеком.

Самыми незначительными оказались ожоги на спине. Можно сказать, что к концу первых суток они исчезли — зажили настолько, что Зина смогла даже лежать на спине. Она просто не понимала, как такое возможно…