Дневник призрака

— В новых корпусах Селекционного института, за Ивановским мостом, — покорно ответил Кирилл, — это место тщательно прячут. Там отдельный флигель. Даже сотрудники института не знают, что там находится. Флигель стоит в поле, чтобы не доносилось ни звука, — Матвеев запнулся.

— Ни звука, ни крика тех, кого там пускают на опыты, — зло произнесла Зина, и Матвеев ничего не сказал.

— Только, пожалуйста, не вздумай туда лезть! — вдруг взмолился он. — Любую мысль выброси туда поехать. Территория на поле рядом с флигелем заминирована. А охрана такая, что и мышь не проскочит. Расстреляют на месте.

— Я и не собиралась, — сухо ответила Зина, думая, что теперь понятно, почему Виктора Барга возят на машине. На самом деле это не роскошь, не комфорт. Просто он находится под круглосуточным наблюдением. Его стерегут.

Тут же в голову влезла коварная мысль: интересно, как же он с такой охраной встречается с женщиной? Но эта мысль причинила такой приступ боли, что Зина даже болезненно сжалась, словно ее ударили ножом.

— Прежде чем рассказать тебе все это, — продолжал Кирилл, — я и сам навел кое-какие справки. Поинтересовался более глубоко, что это за лаборатория, почему, зачем. Могу рассказать тебе, если хочешь.

— Хочу, — сухо сказала Зина, продолжая думать о чудовищном круговороте судьбы, которая продолжает сталкивать ее с Виктором Баргом. Интересно, зачем?

— Скажи, а Бершадов знает, во что ты суешь свой нос? — неожиданно спросил он.

— А о том, куда ты суешь свой? — в тон ему, по-одесски, отозвалась Крестовская.

— Ну… — смутился Матвеев.

— Конечно знает, — усмехнулась Зина, — он и велел тебе дать мне эту информацию, чтобы у меня было больше фактов по поводу странных смертей, которые я расследую. Какой же все-таки ты трус!

— Ты о чем? — насторожился Кирилл.

— Ты не поймешь, — вздохнула Зина. — Все, проехали. Говори.

Ей не хотелось портить с ним отношения, даже несмотря на явную двойную игру. А почему — и сама не могла объяснить.

Рассказ Кирилла Матвеева не уместился в двух словах. Начал он с того, что как только стал сотрудничать с Бершадовым и с НКВД, о токсикологической лаборатории услышал много различных слухов. В ее недрах еще с 1930-х годов по распоряжению спецслужб велись разработки наиболее смертоносных и неопознаваемых ядов. И очень успешно.

В борьбе за любую власть яды использовались с самых древних времен. И советская страна не стала исключением. Лаборатория по изучению и производству ядов появилась в 1921 году. Создана она была по личному распоряжению Ленина, а курировал работу председатель ОГПУ Менжинский.

До конца тридцатых годов лаборатория и ее многочисленные филиалы не были напрямую связаны со спецслужбами. Формально они находились в ведомстве Всесоюзного института биохимии. Идея создать лабораторию по изучению ядов пришла к Ленину после покушения на него Фанни Каплан. Ему сообщили, что пули были отравлены рицином. Тогда Ленин заинтересовался ядами, а потом решил создать специальные места, где проводилось бы изучение и практические опыты по использованию токсинов и наркотических веществ.

Новые лаборатории ядов появились в 1938 году. Они сразу были включены в состав 4 спецотдела НКВД. Лаврентий Берия не стеснялся в формулировках и изначально поставил вполне конкретную задачу — создать такие яды, которые имитировали бы смерть по естественным причинам. При этом особое внимание уделялось тому, чтобы такой яд невозможно было обнаружить при вскрытии.

За дело взялись очень активно. Было создано сразу два лабораторных центра: один — бактериологический, второй — по работе с ядами. У каждого сразу же появилось множество филиалов в разных крупных городах.

Возглавил оба центра доктор Григорий Майрановский. Токсикологическая лаборатория в официальных документах именовалась «Лабораторией Х» (икс).

Начальник лабораторий, полковник медицинской службы профессор Майрановский занимался исследованиями о влиянии смертоносных ядов и газов на злокачественные опухоли. Профессора очень ценили в медицинских кругах. Майрановским заинтересовался еще прежний нарком Генрих Ягода, который по образованию был фармацевтом и потому подошел к вопросу ядов профессионально. В 1936 году по приказу Сталина Ягода был смещен с поста наркома безопасности, в 1937 году арестован, осужден во время суда над Николаем Бухариным за организацию убийств, совершавшихся врачами, и расстрелян в 1938 году.

При новом наркоме Николае Ежове методы убийств с помощью «естественной смерти» стали использоваться очень широко.

17 февраля 1938 года начальник иностранного отдела НКВД Абрам Слуцкий был найден мертвым в кабинете Михаила Фриновского, заместителя нового наркома. Рядом с телом Слуцкого стоял пустой стакан из-под чая. Фриновский сообщил сотрудникам НКВД, что врач установил причину смерти: разрыв сердца. Никаких внешних признаков насильственной смерти на теле Слуцкого не было.