Дневник призрака

На рассвете Зина растолкала его и включила возле кровати свет. Сама она не сомкнула глаз, все обдумывая и обдумывая ситуацию, свидетельницей которой оказалась.

Утром к ней пришла ясность. Это было настолько четко, что поразила ее саму. Теперь Зина представляла себе всю картину. Она знала, как все произошло. И зачем.

Это было так просто, что Зина недоумевала, как можно было не догадаться раньше! Связующим звеном была всего одна мысль, как озарение случайно пришедшая к Зине. Мысль о том, что книга была покрыта ядом, а ведь именно яды изучали в лаборатории, где работал Виктор Барг.

Яды! Всего лишь такая простая мысль. Но следом за ней все стало выстраиваться в четкую логическую схему. И наконец Зина поняла. Это понимание было настоящей разгадкой. С глаз ее спала пелена, ей даже захотелось кричать, в такой восторг ее привело открытие того, что она точно знает разгадку.

Четко все обдумав и перепроверив не один раз, Зина растолкала Матвеева.

— Мне нужны отмычки! — заявила она.

— Чего? — не понял он.

— Отмычки! Те самые, воровские, которыми ты открыл тогда двери в комнату… Помнишь? — терпеливо объясняла Зина.

— Зачем? — все не понимал Кирилл.

— Надо забраться в одну квартиру.

— Ты хоть понимаешь, что собираешься натворить? Это кража со взломом! — уставился он на нее, окончательно проснувшись.

— Плевать! — Зина передернула плечами. — Неужели ты считаешь, что такая ерунда может меня остановить?

— Ну, я не знаю… — даже опешил Матвеев, не привыкший видеть ее такой.

Зина заметила, что его перепугала произошедшая в ней перемена. Но ей и на это было плевать!

Матвеев встал с кровати, порылся в ящике письменного стола и наконец протянул Зине связку отмычек — нестандартных ключей.

— Вот. Смотри не потеряй.

— Верну в целости и сохранности, — усмехнулась она.

На следующее утро Крестовская пришла в институт раньше всех остальных преподавателей не просто так. Ей требовалось изучить расписание и узнать, когда Дина будет на парах и точно занята в институте.

Она планировала тщательно обыскать квартиру, вернее комнату Дины Мартыновой. Сделать это было необходимо. Зина чувствовала, что на верном пути.

Все добрые чувства, которые Крестовская испытывала к бывшей подруге, теперь были забыты. Сейчас это была только огненная ненависть — тем более страшная, что ее было необходимо скрыть. Теперь Зина понимала, что в мотивах бывшей подруги, настойчиво предлагающей ей свою дружбу, всегда присутствовала корысть. Для того, чтобы все четко стало на полочки, требовалось обыскать жилище Дины.

На кафедре никого не было, и ничто не мешало изучить расписание. У Дины были третья и четвертая пара подряд. Получилось идеально, так как сама Зина была занята только первую и вторую пару. Судьба словно благоприятствовала ей.

После первой пары всех преподавателей собрали на политинформацию, обязательную каждую неделю. Скрипя зубами, Зина села рядом с бывшей подругой, стараясь, чтобы ничто не выдавало ее чувств.

Слушая вполуха политинформацию, излагаемую сухими, казенными фразами, Зина вспоминала то, что ей рассказывал Кирилл Матвеев, знающий намного больше о событиях, происходящих в стране, чем лектор, доклад которого был одобрен советской цензурой.

Переговоры СССР с англичанами и французами зашли в тупик из-за отказа Польши пропустить советские войска через свою территорию навстречу германской армии в случае агрессии.

17 августа 1939 года глава французской военной миссии генерал Думенк сообщил из Москвы в Париж следующее: «Не подлежит сомнению, что СССР желает заключить военный пакт и не хочет, чтобы мы превращали этот пакт в пустую бумажку, не имеющую конкретного значения».

20 августа он сообщил своему руководству, что провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию. В тот же день министр иностранных дел Польши Ю. Бек, доверившись гарантиям англичан, телеграфировал своему послу во Францию следующее. «Польшу с СССР не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такого договора заключать не собирается».

Развязка приближалась. Агрессия Германии в Европе в первую очередь угрожала Франции, и вечером 21 августа Думенк получил в Москве телеграмму следующего содержания: «По распоряжению Председателя Совета Министров генерал Думенк уполномачивается подписать в общих интересах и с согласия посла военную конвенцию. Гамелен». 22 августа Думенк сообщил об этой телеграмме Ворошилову. Но в Лондоне хранили молчание.

Газеты сообщили, что Чемберлен ловил рыбу, а Галифакс охотился на уток. Позже из британских источников стало известно, что на 23 августа готовился прилет Геринга в Великобританию и его встреча с Чемберленом для урегулирования разногласий на англо-германских переговорах.

Англия и Франция в последнюю минуту могли еще одуматься. Польша — понять реальность. А германское предложение — рухнуть. Сталин оставлял обе двери открытыми. Однако постепенно приоритеты изменились в пользу Германии, союзникам была отведена вторая позиция.