Дневник призывателя

Вздохнул. А может было бы и лучше. Не торчал бы сейчас здесь, как памятник самому себе. Мог бы подзаработать, написав реферат или сочинение. Сейчас такой труд вполне хорошо оплачивается. Разжился бы еще денежками, а тогда бы смог купить и краски. Все же некоторые страницы дневников надо подправить. Особенно те, где описаны путешествия в Китай и Африку. Иллюстрации у деда безумно красивые, но время берет свое. Краска тускнеет, а от знакомства с некоторыми условиями и вовсе течет. Где-то я даже видел плесень, следы копоти и дырки. Надо всем этим заняться. Идеально было бы их вообще проламинировать, но дед категорически против.

«Охотник никогда не покажет свои знания простым смертным».

Охотник. Именно так он себя называл. Раньше мне это казалось забавным, теперь я пытаюсь понять, что именно он вкладывает в эти слова. На мои расспросы он лишь загадочно улыбается и выдает некоторую левую информацию, над которой мне приходится думать. Ложь или правда?

Одно я знаю точно – я никогда не видел, чтобы он охотился. Ни на реальных животных, ни на тех существ, что вижу я.

Пнул камешек. Скучно и нудно. Минуты ожидания длятся как часы. Медленно и уныло. Особенно без музыки.

Огляделся вокруг. Сотни серых прохожих, ожидающих момента, когда смогут растечься по вагонам. Кто-то погружен в свои мысли, кто-то беседует, а кто-то явно потерял связь с реальностью. Так сказать ошибка системного кода вселенной. Взгляд пустой, расфокусированный. И никаких эмоций на лице. Глядя на таких, я порою начинаю сомневаться в том, что человечество развивает свои умственные способности, а не повсеместно деградирует. Хотя вполне возможно, что они одни из тех, кто живет за гранью. Они приходят в наш мир и забирают внешность попавшегося на пути человека. Высасывают его лицо и мимикрируют под него. Однако подобное абсолютное сходство не делает их живыми.

Вот допустим, была обычная семья: муж, жена и ребенок, если не два или три. По миру таких сотни, если не тысячи. В один из вечеров муж вышел на улицу, например, вынести мусор. Уходил-то он улыбчивым, болтливым, внимательным, а вернулся тенью себя самого. Вечно мрачный, разговаривать не хочет, ничем не интересуется, да и холоден, как тот самый айсберг в океане. Жена, конечно, терпит, скорее всего, долго, но потом и у нее сдают нервы, она собирает вещи, берет ребенка и уходит. А женщины, как известно, всегда уходят с концами. Они любят взрывать мосты и сжигать порты. Так что если они заботятся и отдают себя и душой и телом, то это совсем не значит, что однажды им не станет все равно. Но дело тут не в этом и даже не в том, что муж разлюбил или нашел другую. Не поэтому он довел жену своим равнодушием. Все намного сложнее и проще. Его просто больше не существует. С него, по сути, содрали шкуру и уничтожили, как личность.

Вот так часто и происходит. Люди не перестают любить – их место занимает некто другой, пришедший с той стороны, куда нам нет ходу.

– Был человек, и нет человека, – озвучил мою мысль приятный женский голос. Громко, но почему-то это привлекло только мое внимание, и я тут же повернулся на него. Все остальные люди по-прежнему занимались своими делами. Неужели их ничего не заботит? А если ей нужна помощь?

А вдруг незнакомка читает мои мысли? Тогда все понятно, но что мне делать? Она же теперь знает все мои пароли! И грехи. Ой, а если… Да не, бред какой-то.

Но я на всякий случай представил зеркало. Мой разум принадлежит только мне. Простой способ защититься от чужого ментального влияния.

Прищурился, выискивая говорившую.

Девушка в темном платье и с волосами, покрытыми черным платком, на меня даже не смотрела. Она стояла под статуей птичницы, обняв себя руками и плакала. Тихо, но очень горько.

Ей явно не до моих мыслей. Вообще не до кого, кроме своей боли.

Подошел чуть ближе, чтобы расслышать все, что слетает с ее уст. Может я смогу ей помочь? Или утешить. Я очень внимательный слушатель. Если что, могу дать совет или позволить поплакать в плечо.

– Мы ведь вместе планировали поехать на юг. Солнце, море, песочек. Он бы наконец-то отдохнул от своей проклятой работы! А он… – всхлип. – Он! Нет, надо еще заработать. Надо еще. Совсем себя не жалел. Все хотел, чтобы у нас все было самое лучшее, а толку-то теперь? Никакого! Понимаешь, подруга, нет человека. Был и нет.

Она с птичницей общается? Точнее жалуется. Если та начнет отвечать, то мне станет страшно.

Девушка тем временем потерла петушиный бок и осела на землю, закрыв лицо руками, обтянутыми тонкими перчатками.

– Девушка, вам плохо? – забеспокоился я. Надо ее это… в чувство привести! У меня где-то был нашатырь. Или это все же как-то не так делается? Да, точно. А вот валерьянки как раз таки и нет.

Но ничего не понадобилось. Она тихо покачала головой.

– Нет, мне хорошо, – саркастично улыбнулась сквозь веер изящных пальцев. Кольца нет. Значит, она не про мужа говорит. – Брата только сегодня похоронила. Отойти надо. Понять. А жить… Жить можно только здесь и сейчас. Прошлого нет, а будущее может и не наступить.