Дневник призывателя

Пройдя через боль, возродись, учись любить так, чтобы отдавать всего себя и ничего не требовать взамен.

Иногда мне кажется, что он и в самом деле жил только ради нее одной – своей Софии.

– Вы о чем? – мой друг нахмурился.

Вот его внутренний мир вызывал у меня сомнения. С одной стороны его простодушие, веселость, любовь к сладкому, да и внешность настраивают на доброжелательный и несерьезный тон. Что-то светлое, уютное, похожее на воздушное пирожное или шифоновый торт. А с другой стороны… Подвал с яблоками и два трупа, лишенные лиц. Заброшенный дом, в котором его годами ждет девочка в кошачьей маске.

Иногда невозможно прочесть даже самых близких людей, а по внешности судить себе дороже. За улыбкой очень часто прячется то, о чем нельзя рассказать другим. Так берешь простой буклетик, а в нем мелким почерком зашифрована бесконечная сага.

– Так, постой, Антоша. Я думаю, – дед перевел взгляд на меня. – А ты что видел? Все же у тебя не было… – он на миг запнулся. – Подобных ситуаций.

Да, такого у меня не было. Мои сны отличаются, от кошмаров Тоши. Он видит прошлое. Мне же приходит то, что не произошло и, надеюсь, не произойдет.

Я пожевал губы. Нельзя, совсем нельзя…

На груди Верочки распустил свои жуткие лепестки алый цветок, раскурочив грудную клетку, словно она была из бумаги. Тонкие кости поломаны, видны внутренности, и я смотрю на то, как ослабевает ее сердце, замедляя свой бег.

Ее обескровленные губы шепчут. Я не слышу, но ощущаю, как каждое слово впивается в меня, точно стрелы. Они попадают в цель и взрываются сотней осколков. Этих стрел нет, но я знаю, что они должны быть из стекла. Такого тонкого и хрупкого цветного стекла, что легко бьется, стоит ему очутиться в моих косолапых руках.

– Спаси меня, Сашенька…, – горячий шепот.

Зажмурился и тут же открыл глаза. Очень много того, на что у меня нет ответа.

Люди в метро, мороженщик, девушка в кроличьей маске, поцелуй мертвой Верочки и… Она говорила о каком-то признании.

О чем мне рассказать? Дьявол…

Перед моим взором кровавые бабочки разбиваются насмерть, падают лужами и стекают вниз, в темную бурлящую реку.

Сделал поспешный глоток. Выдохнул сквозь зубы.

– Продолжение того кошмара? – пришел мне на выручку дед. Я с благодарностью посмотрел на него и кивнул.

– Теневое метро. Да… – усмехнулся.

Тоша непонимающе вскинул бровь.

– Снится мне порой поезд, – я невнятно махнул рукой, точно отгоняя надоедливую муху или пытаясь показать на невидимые вагоны. Мол, сам смотри. Почему-то было жарко и душно до такой степени, что становилось тяжело дышать. – Живой. Ходит по тоннелям, облизывается. У него пасть огромная и лапы с когтями. Скрежещет, – мои же слова казались мне горячечным бредом. – Кричит и воет. А едут в нем мертвые. Он их поглощает, рассасывает, как паук мух.

Да, чем-то похоже на паука. Каждый вагон – это кокон. Попал и все, все внутренности начинают разжижаться.

– Ты видел его только во сне? Вроде бы, мне попадалось нечто подобное вчера… – Тоша подался вперед, тут же забыв о том, что ждал от моего деда ответа по поводу своей истории. – Или даже сегодня. Там листы такие плотные и картинка жуткая.

– Тц, – цыкнул дед и друг перестал тянуть заляпанные вареньем от пирожка руки к дневникам.

Я немного помедлил, пытаясь собраться с мыслями.

– Не только. Один раз встретил в реальности…

Хотя моя реальность слишком часто похожа на сон. Это словно стук. Ты его слышишь, ищешь источник, а потом понимаешь, что звук доносился из зеркала.

Мое отражение становится лисой. Угольно-черной, потекшей, как рисунок чернилами. А может она заляпана чем-то вязким. Кровью?

– Но есть ведь что-то еще? – от деда ничего не скрыть. Его взгляд пронзителен, словно он сканирует меня рентгеновским лучом. Ему важно что-то услышать, чтобы собрать некий пазл. Интересно, это все связано с тем, что он сказал, когда вошел в квартиру? Он что-то понял еще при первом моем рассказе. А потом…

Хм. Пришла соседка и о чем-то рассказала, о чем-то, во что сложно поверить. После этого все и пошло наперекосяк. И эта бескрылая Ашраи. Черт. Как же все связано?

А еще… Точно.

Я осклабился.

– Кое-что потом, – сказал одними губами. Дед понимающе усмехнулся, указав взглядом на Антона. Кивнул. После чего продолжил вслух. – Было кое-что еще. Странное.