Дневник провинциальной дамы

Думаю, что, если подобные рассуждения будут единственным вкладом Нашего Викария в решение проблемы, он мог бы с тем же успехом остаться дома, но, естественно, не делюсь этим соображением с его женой. Мы решаем прогуляться до деревни. Во дворе меня останавливает садовник и говорит, мол, я, наверное, захочу узнать, что джентльмен мисс Барбары снова объявился и хочет жениться на ней до своего отплытия в следующем месяце, а старая миссис Бленкинсоп так тяжело это приняла, что, кажется, у нее будет удар.

Подобные сведения сообщаются нам в шести разных местах деревни. У коттеджа миссис Бленкинсоп видны не менее трех автомобилей и двух велосипедов, но из дома никто не выходит, и я вынуждена предложить Жене Нашего Викария пойти ко мне на ланч. После многочисленных возражений она соглашается угоститься пастушьим пирогом (слишком много лука) и рисовым пудингом с тушеным черносливом. Знала бы, послала бы на ферму за сливками.

15 апреля. Сообщается, что старая миссис Бленкинсоп Сменила Гнев на Милость. Неожиданно объявилась пожилая незамужняя родственница Бленкинсопов, кузина Мод, и предложила с ней жить. Наш Викарий горячо поддержал этот план, а Кросби Карразерс подарил Барбаре помолвочное кольцо с тремя драгоценными камнями (по слухам – индийскими топазами) и отбыл в город, чтобы Все Организовать. Объявление о помолвке будет немедленно опубликовано в «Морнинг пост».

18 апреля. Приходит Барбара и упрашивает меня сопровождать ее в Лондон, где в тот же день состоится скромная свадьба. Вынуждена отказаться из-за сильной простуды Робина и Вики, общей нестабильности хозяйства и традиционно неудовлетворительной финансовой ситуации. Поехать в Лондон предлагается Жене Нашего Викария, и та сразу дает согласие. Я же обязуюсь по просьбе Барбары как можно чаще навещать матушку и постараться убедить ее, что она не теряет Дочь, а приобретает Сына, что два года пролетят незаметно и скоро дорогой Кросби вернется с Барбарой в Англию. Я безрассудно соглашаюсь на все и отправляю в магазин заказ на корзинку для пикника в подарок Барбаре. Девочки-Скауты дарят ей сахарницу и корзину для бумаг, украшенную цветами из рафии. Леди Б. присылает жаровню с карточкой, на которой трудноразборчивым почерком написана неправдоподобная шутка про индийское карри. Мы все сходимся на том, что это нисколько не смешно. По настоянию Мадемуазель Вики дарит Барбаре салфетку, на которой крестиком вышиты два сердца.

19 апреля. У обоих детей одновременно проявляется чрезвычайно неблагородное заболевание, известное как «розовый глаз»[98], и все дружно мне рассказывают, что оно типично для наиболее безнадзорной и голодающей части малолетнего населения лондонского Ист-Энда.

У Вики сильный жар, и ее укладывают в постель, Робину же просто не разрешается выходить на улицу, пока не утихнет холодный ветер. Оставляю Вики с Мадемуазель и «Les Memoires d’un Ane»[99] в детской, а сама развлекаю Робина внизу. Он заявляет, что у него есть Отличная Идея, которая состоит в том, что я должна играть на пианино, а он одновременно заведет граммофон, музыкальную шкатулку и часы с боем.

Возражаю.

Робин очень просит и говорит, что получится Оркестр. (В духе Этель Смит[100], чьи воспоминания я как раз читаю!) Безвольно соглашаюсь и начинаю con spirito[101] тему из «Бродвейской мелодии»[102] в до мажоре. Робин с восторгом ставит «День-деньской в саду с киркой»[103] на граммофоне, заводит часы и музыкальную шкатулку, которая тренькает вальс из «Флородоры»[104] в неопределенной тональности. Робин прыгает и кричит от радости. Сочувственно за ним наблюдаю и, по его просьбе, нажимаю педаль громкости.

Говард Фицс. распахивает дверь, и в комнату входит леди Б. в зеленом кашемировом пальто с беличьим воротником, шляпке в тон и в сопровождении приятеля, судя по виду – военного.

В последующие несколько неописуемых минут пытаюсь любезно приветствовать леди Б. с приятелем-военным, просто, но с достоинством объяснить уникальную сцену, свидетелями которой они стали, и незаметно показать Робину, чтобы он выключил музыкальную шкатулку, граммофон и скрылся наверху вместе с «розовым глазом». Часы милостиво замолкают, Робин отважно справляется с музыкальной шкатулкой, но «День-деньской в саду с киркой» продолжает беспардонно звучать еще, такое ощущение, часа полтора… (И ничего бы, если б это была классическая музыка, пластинки с которой у меня тоже есть, или даже дуэт Лейтона и Джонстона[105].)

Робин уходит наверх, но леди Б. уже успела его рассмотреть и заявляет, что это похоже на Корь. Приятель-военный тактично делает вид, что поглощен разглядыванием книжного шкафа, а когда мы остаемся втроем, произносит что-то малоосмысленное насчет Бульдога Драммонда[106].

Леди Б. тут же сообщает ему, что мне говорить такое не следует, поскольку я очень Сведуща в Литературе. Больше военный приятель заговорить со мной не пытается, только поглядывает на меня с неприкрытым ужасом.

После ухода гостей испытываю огромное облегчение.