Дневник провинциальной дамы

Роберт идет в детскую объявить о решении и возвращается с сокрушительной новостью: Мадемуазель blesseе, и чем дольше он просит ее объяснить, в чем дело, тем более односложно она отвечает. Мне тоже не позволено ни увидеться с ней, ни написать объяснительную и утешительную записку, а слова Вики о том, что Мадемуазель плакала, когда ее купала, и говорила, что у англичан каменные сердца, отнюдь не обнадеживают.

12 мая. Снова перерыв, на сей раз вызванный осложнением на глаза. (Без сомнения, еще одно последствие моего Возраста.) Дети с сиделкой уезжают 9-го, и у меня начинается мрачный период полного бездействия и отсутствия занятий. Спустя какое-то время встаю с постели и брожу по дому в полумраке, какой обычно царит в церквях. Это впечатление усиливают очки с огромными затемненными стеклами. Единственное преимущество ситуации состоит в том, что я не вижу себя в зеркала. Два дня назад сделала над собой огромное усилие и спустилась к чаю, но, увидев прямо на столике в прихожей громадную кучу Налоговых Квитанций, даже не прикрытых конвертом, чуть не упала в обморок и сразу же вернулась в постель.

(NB. Все это совершенно не похоже на красочные описания процесса выздоровления героини в каком-нибудь романе, где она радуется весенним цветочкам, солнышку и всякому такому… И не видит ничего похожего на Квитанции.)

Очень скучаю по детям. Мой главный компаньон – кухонный кот, побитое жизнью существо, которое ковыляет на трех с половиной лапах и, по слухам, отлавливает и съедает в среднем трех кроликов за ночь. Наша дружба заканчивается, когда я сажусь к пианино. Кот начинает орать и проситься на улицу. Вынуждена признать, что в целом его реакция оправданна, поскольку я забыла все, что играла раньше, и могу только с трудом подбирать популярные песенки на слух.

Дорогая Барбара присылает мне сборник лимериков. Роберт ободряюще говорит, что я смогу их прочитать позже. Сомневаюсь, что переживу еще несколько подобных дней.

13 мая. Сквозь общий мрак пробивается яркий лучик веселья там, где смех неуместен. Роберт рассказывает, что у кузины Мод есть мини-автомобиль «остин»[116] и что она разъезжает на нем по всей деревне, а рядом с ней восседает старая миссис Бленкинсоп, закутанная во все свои шали. (А ведь много лет назад миссис Б. довела до всеобщего сведения, что, сделав несколько шагов по комнате без посторонней помощи, непременно упадет замертво.)

Роберт глубокомысленно добавляет, что кузина Мод не подпадает под его определение хорошего водителя. Больше он ничего не говорит, но в голове сразу рисуется драматичная картина: старая миссис Б. перелетает через ближайшую изгородь, шали разлетаются во все стороны, а кузина Мод на своем мини-«остине» мчит по узкой улочке в лоб паровому катку. С сожалением констатирую, что эта фантазия вызывает у меня искренний смех, после чего я чувствую себя лучше, чем за все последние недели.

Меня осматривает врач и говорит, что ресницы, скорее всего, отрастут (предпочла бы более уверенную формулировку, но молчу, поскольку очень боюсь услышать снова про возраст), и разрешает мне присоединиться к детям на следующей неделе. Также он неохотно и несколько настороженно добавляет, что можно читать по часу в день, если глазам не больно.

15 мая. Прослышав о том, что карантин снят, Жена Нашего Викария приходит меня подбодрить. Приветствую ее с таким энтузиазмом, что она с непривычки пугается. В свое оправдание говорю (возможно, несколько нетактично), что так долго была одна… (Роберта весь день нет дома… дети в Бьюде…) и заключаю монолог цитатой о том, что, не слыша речи человечьей, дрожу, услышав речь свою…[117] По лицу Жены Нашего Викария вижу, что цитату она не распознала и считает, что корь сказалась на моем рассудке. (Вопрос: Может, она права?) К нормальному общению нас возвращает просьба Жены Нашего Викария убрать из комнаты кухонного кота, мол, это очень глупо с ее стороны, но от кошек ей всегда делается дурно. У ее бабушки было точно так же. Даже если кошка незаметно сидела под диваном, бабуля сразу чувствовала ее присутствие и начинала недомогать. Мы сходимся на том, что наследственность – штука странная, и я поспешно выпроваживаю кота в окно.

Жена Нашего Викария переходит к вопросу о моем самочувствии и, не дожидаясь ответа, говорит, мол, она очень хорошо представляет, каково мне: страшная слабость, ноги ватные и совсем не держат, а голова как чугунный котел. Огорчена вердиктом и начинаю ощущать все эти симптомы. Однако Жена Нашего Викария добавляет, что все пройдет от первого же дуновения бриза в Бьюде, а пока она расскажет мне все новости.

И рассказывает.

За последние четыре недели в приходе приключилось невероятное количество рождений, свадеб и смертей. Миссис У. уволила кухарку и не может найти новую, Наш Викарий написал в местную газету письмо о сточных канавах, и его напечатали, леди Б. видели в новом автомобиле, и интересно, почему сразу не на аэроплане? (Действительно – почему?)