Дневник разведчицы

Хотя и зарплату поднять не мешало бы. Альфред любит рассуждать, что мы работаем не за деньги, а ради Латгинии. Но неужели интересы Латгинии стоят так дёшево? Двести евро за одного мужчину – смешные деньги. Да, я пришла сюда не по своей воле, хотя, быть может, кто-то это решает за нас. Да, была страшная история, когда жизнь поломалась напополам и я погибала, а он протянул руку и спас. Но сегодня я лучшая. Важный государственный человек. Блестящий профессионал. И всегда – беззаветный патриот. Разве нельзя меня уважить и немного поощрить? Мне ведь надо и сыну помочь, и себе накопить на старость.

Взять москвича, который годик назад заказал в моём салоне кольцо, аж за 10 тысяч евро. Альфред тогда просил узнать, есть ли у него планы в Латгинии. Пофлиртовать и добиться, чтобы мужик пригласил на свидание – не проблема. Но потом в ресторане слушать его рассказы – вот была мука. Все эти понты, швыряние деньгами, растопыривание пальцев: "мой отец делал операцию продюсеру Кобзона"..... Уверена: никакой отец ничего не делал. Но когда человек – ноль, то чешет о знакомствах со знаменитостями. Терпеть не могу таких.

А парфюм? У него был не парфюм, а смесь уксуса и дешевого мыла. Я даже не хотела ехать с ним в гостиницу. Работа работой, но когда мужчина галантен, когда в нём есть человек, лечь с ним даже приятно. Ты стараешься для Латгинии, но в этом и доля обычного удовольствия, а потом приходят неплохие воспоминания. Но нет ничего противнее, чем ложиться с пьяным потным быдлом, считающим себя вершиной мира. За такую работу надо платить больше.

– Он на гитарке бренчит? – продолжает Альфред о моём новом знакомом, Саше. – Будет у нас "Гитаров"?

– Псеводним не очень.

– Какие ещё инструменты бывают? Пианино… "Пианинов" тоже не звучит.

– Труба, – говорю.

– "Трубачёв"… По-моему, неплохо. Этот русский будет у нас Трубачёв.

Тип и вправду подозрительный, и дело не только в знакомствах с военными. "Трубачёв" тут всего 2 года, а уже говорит по-латгински. "Это невозможно, язык очень сложный, тебе любой педагог скажет", – объясняет Альфред. Он думает, что Сашу могли натаскать в России: готовили для внедрения. "Начинай работу, а когда что-то нароешь, сделаем рапорт".

Время поджимает, конец дня. Альфреду пора к жене, а мне к мужу. Задание-то у меня обычное: подружить и поспать. Но подступиться к объекту – каждый раз проблема. Но я в восторге от того, как ловко Альфред всегда придумывает. Раз этот Саша кинооператор, шеф сказал так: телефон Саши взять у Бейриса, позвонить и предложить снять рекламу для моего салона. А дальше – проверка по накатанной. Я же ведьма, у меня особый дар. Когда муж завел молодую любовницу, то обнаружила сразу. Ненавижу предателей.

29 мая, вторник

Ни о чём не жалею. На рулетке казино я – ячейка, в которую попал шарик. Я стала самой желанной и важной среди других – неудачливых и обычных. Мне доверено богатство, которым владеют лишь избранные, и имя богатству – Тайна. Когда иду по проспекту Нагидама, на каждую молодую могу смотреть свысока. Они расфуфырены и размалеваны, и на меня глядят с усмешкой: вот, ковыляет старушка. Сколько презрения и превосходства в их ядовитых глазах! Но от меня им – такой же взгляд, ведь у меня любовь с тем, кто им недоступен. Я знаю то, чего им в жизни не узнать. Меня может унизить клиентка в нашем салоне, молодая парикмахерша – заметить мои морщины, продавщица в супермаркете – про себя посмеяться над старомодным пальто. Но никто из них не владеет Тайной. Снисходительность и лёгкая жалость – максимум, что все они заслужили.

С мужчинами проще, они бывают добрее. Но у их доброты всегда есть граница, будто хотят запрыгнуть с улицы на второй этаж, а никак не выходит. Потому что не дано. Альферд, Бейрис, муж – по-своему хороши, но каждый в чём-то глуп, а в чем-то чёрств. Способен ли хоть один мужчина понять мою душу? Способен ли разделить моё одиночество? Мужское одиночество – другое, без душевных сомнений и горьких мыслей. Оно зависит от количества жидкости, что называется спермой (уж простите за прямоту). Пока её много, мужчина одинок, сутками напролёт разыскивая самочку. А как найдёт, посвежее и помоложе, его одиночество улетучивается. Но моё одиночество ничем не вылечить и не убить. Жаль, что я не мужчина.

30 мая, среда

Позвонила Саше, он говорил по-латгински. Акцент у него жуткий, но слов знает много. Напомнила, как познакомились на концерте, и сказала, что хочу предложить работу. Оказалось, русский сейчас рядом с моим салоном, на площади Свободы. Через 15 минут и встретились. Когда к кому-то идёшь, то ждущий обычно стоит, как король. Но Саша, лишь завидев меня через дорогу, движется навстречу быстрым шагом, почти бежит. Это непривычно, ведь мы почти незнакомы.