Дневник разведчицы

22 июня, пятница

Писала русскому и в воскресенье, и в среду. Зову встретиться, а он отнекивается. Когда сижу в своей рабочей комнатке, на подоконнике целый день бормочет радио. Сегодня в новостях сказали, что Саша выиграл суд по убежищу. Выходит, мы опоздали? Позвонила Альфреду, но тот невозмутим: "всё остается в силе". Тут же написала Саше:

"Здоров. – ураа!:) Начинается новая жизнь, новая эра, всё забудь и – вперед!:))"

"Сам до сих пор не верю", – отвечает русский. И опять никакого намека на встречу. Неужели не хочет увидеться с хорошей женщиной? Странный человек.

23 июня, суббота

Мой Роберт, мой юный Казанова изголодался по мне, но сегодня всё исправим. Он всегда беспечен и весел, и с ним я отдыхаю душой. С ним можно не думать о тяготах жизни или мировых проблемах. В свои 22 рассуждает о жизни, будто крутит детский кубик: вот сторона желтая, вот белая и заморачиваться не надо. Конечно, он глуповат, но мужчинам особого ума не требуется, они существа простые. С ним лечге, чем с Тадеушем: тот – жестокий и наглый, а Роберт душевнее и мягче.

Мне нравится молодой ветер, который Роберт всегда приносит с собой. Молодежь живёт совсем не так, как мы. В маленьком Сильвине умудряются сделать за день 300 дел, а вечером ходят по барам, пьют и знакомятся. И когда я рядом с Робертом, то кажется, я тоже часть этой беззаботной цветной тусовки и жизнь только начинается. Он любит меня подкалывать, и очень веселится, когда я обижаюсь. Впрочем, я подкалываю в ответ, и наши встречи – глубокая вода, где на поверхности одно, а на дне – совсем другое. Вот и сейчас устроил невидимый бой.

– Пойдём погуляем в Новый город? – кивает в сторону, где моя общага, в которой снимаю комнатку. Он хочет побыстрее лечь со мной в кровать.

– Мне и тут неплохо, – кокетливо улыбаюсь, и значит, сегодня он обойдется без секса.

– А этот город не такой уж и Новый, – тянет он задумчиво, и кажется, буквы настенной рекламы пишут вслед за ним: "ты старая, тебе ли отказываться?" Ну и гад! Делаю ответный ход:

– Этот район проектировали умные талантливые люди. – В переводе это значит "ты тупой и бездарный ослик, Роберт".

Наша незримая борьба кипит весь вечер. Но потом берём в магазине вина и приходим мириться ко мне в общагу. Тут, в общем, описывать нечего, молодые кончают быстро)) Да и разбогатеть с ним не выйдет, он всего лишь мастер в компьютерном сервисе. В плане замужа тоже бесполезен, и дело не в том, что женат. Я и сама не хочу, чтобы мне крутили пальцем у виска: вот, старуха женилась на мальчике. Наши встречи – путь в никуда, но счастлив тот, кто об этом не думает. Надо жить сегодня и сейчас, вдыхая прохладный воздух Сильвина, глядя на кресты его старинных костёлов и различая цвета воздушных шаров под облаками. За молодость можно простить всё, и я прощаю Роберта.

Его жена, Лойя – простенькая и серенькая, ровня ему. Работает официанткой в баре гостиницы и выше уже не прыгнет. Я ему объясняю, как строить отношения. Говорю, когда она бывает неправа, а когда неправ он. Лойя по вечерам не хочет мыть посуду, а я ему толкую, что домашние обязанности надо делать из любви, а не как повинность. Устала она, не хочет мыть? Встань и сам помой, а не пялься в телевизор. В ответ он только смеётся, хотя точно знаю, что моих советов слушается.

Любит повторять, что в кровати я лучше Лойи: "ты горячая, и орёшь". Сама знаю, что я лучше. И еще знаю, что молодой мужчина не способен любить: это приходит с возрастом. "Фэйсбук" моего ловеласа постоянно пиликает. Ну, как и у Тадеуша. Роберт с серьёзной мордой объясняет, что ему пишут по работе. Но я не раз подглядывала, когда он строчит послания, и на экране – молодые женские рожи. У него с Лойей не любовь. Это суррогат, когда чуть забродивший виноградный сок пытаются выдать за коллекционное "Бордо".

Иногда себя спрашиваю, люблю ли я Роберта. Пожалуй, да. С ним улетучивается грусть, и в сердечных потемках будто зажигается маленький приветливый огонек, хоть и ненадолго. Сегодня был ещё один вечер, и красный нос Роберта, и наша вечная борьба, и вино, и быстрая любовь. Этим вечером веселимся, пьём и падаем в постель, а что будет завтра, не так уж важно.

25 июня, понедельник

Старые пятиэтажки – вместилища убого быта, детская болезнь Латгинии, оставшаяся от оккупантов. Иду на второй этаж по выщербленной лестнице и кажется, тщедушные ступени подрагивают. Шаги отдаются гулким тревожным эхом, летящим по этажам. Почему Альфред устроил явку именно здесь? Если бы не оккупанты, сегодня наши дома были бы цветными и миленькими. Командир уже на месте, открыл на кухне бутылку пива: "тебе налить?".