Дневник разведчицы

Перед рассветом вышли с Борисовым «на охоту». Окопались, подготовили запасные ячейки, замаскировались и ждем. Немецкие траншеи как вымерли. «Они уже ученые, не показываются», — шепчет Гурий Андрианович. Время тянется медленно. Чтобы не окоченели руки и ноги, двигаю пальцами. Во второй половине дня из окопа вынырнула голова немца в каске. Мгновенно раздался выстрел Борисова. Немец поднялся в рост, каска свалилась с головы, потом рухнул и он сам.

С уважением смотрю я на Гурия Андриановича, восхищаюсь его выдержкой и мастерством. Ведь в окопе только на миг что-то промелькнуло, но и этого оказалось достаточно для снайперского выстрела.

— Так бы мне!..

17-е марта.

Наконец-то лед тронулся и у нас. Мы наступаем! Какое это великое чувство: Советская Армия наступает!

В ночь на 13-е марта разведчики на левом фланге полка у д. Берлезова обнаружили, что противник из-под города Белого начинает уходить в направлении Духовщины-Ярцево, сжигая населенные пункты.

В штабе полка никто не спит. Все ожило, задвигалось, зашумело. Гудят телефоны. «Волга! Волга!» — слышатся позывные. Штабные офицеры неузнаваемы: подтянутые, помолодевшие. Даже Митин, самый спокойный и самый «неофицеристый» из офицеров, преобразился. Сейчас он настоящий военный. Офицеры штаба уходят в подразделения. ПНШ-1 Борисов уходит с группой автоматчиков. Уговорила и меня взять с собой.

Полк начал преследование противника. Передний гитлеровский край взорван. Здесь тонны проволочного заграждения и мин различных систем. Около проволоки и на бруствере лежат бойцы в белых маскхалатах. Они уже никогда не встанут. Это полковые разведчики. Они и мертвые указывают пехоте путь на запад. Мы идем со стрелковой ротой капитана Гарбузова, которая быстро продвигается вперед. Ночью вышибли гитлеровцев из круговой обороны и остановились. Вокруг нас взлетают в небо ракеты. Мы давно уже оторвались от полка.

На рассвете, в сером тумане, метрах в пятидесяти от нас увидели немецкие траншеи, битком набитые гитлеровцами. Они поливают нас из пулеметов, нельзя поднять головы. Только теперь мы поняли, что вклинились далеко в немецкую оборону, окружены со всех сторон. У нас плохо с боеприпасами. Приказано беречь каждый патрон. Огонь открывать только в исключительных случаях. Приказано во что бы то ни стало удержать эту линию обороны.

Позади небольшая лощинка с кустами вытянулась к лесу. Это единственная возможность прорваться к своим, чтобы установить связь с полком. Капитан Борисов посылает автоматчиков, но ребята, не добежав до середины лощины, остаются в ней навсегда. Гитлеровцы простреливают лощину вдоль. Двое бойцов стрелковой роты пытаются вынести автоматчиков, но, раненные, ползут назад в траншеи.

По очереди стоим на посту. Остальные отдыхают в бывших фрицевских землянках. Я не могу там сидеть: страшно пахнет дустом. Все стены увешаны картинками: голые женщины. Какая мерзость! Неловко перед бойцами.

Уже за полдень. Отбиты две контратаки. Вдруг из оружейной кладовой, где лежат убитые, послышался жуткий вопль, раздирающий душу. Боец кричал и бил ногами о стену кладовой. Живой! Солдаты подхватили бойца сильными руками и осторожно внесли в землянку. Перевязали ему страшную рану, положили на перину, завернули в одеяло, обложили подушками (благо их здесь полно). Он громко стонет. Говорим: «Потерпи до ночи. А ночью должны установить связь, наверняка наши прорвутся сюда и тогда наш санитар Питеряков доставит тебя, папаша, в медсанбат. Там уж поставят тебя на ноги». Боец стонет все тише и тише. Он не может говорить, но как будто все понимает. Согрелся, постепенно умолк.

На полу в землянке бойцы раскуривают «козью ножку». Смакуют одну на всех. Никто не знает фамилии бойца. В дверях появились капитаны Гарбузов и Борисов.

— Товарищ капитан, что-то «рыжие» странно себя ведут, то поливают нас огнем, то совсем затихают, — говорят бойцы.

— Немцев крепко жмут наши с флангов. Вот они и нервничают. Вероятно, готовятся к отходу… — отвечает Борисов. — Главная задача, товарищи, удержать оборону до прихода наших, а там пойдем! Как, удержим?

— Костьми ляжем, а немец не пройдет!

Капитан Гарбузов раскуривает с бойцами последний табак, вытряхнутый из кисета. Лицо его спокойно, только крепко сжатые челюсти да вздрагивающая жилка на виске выдают его тревогу и волнение. Наших все нет и нет.

Помощь пришла гораздо раньше, чем мы думали.

К вечеру в лесу заметили движение. Думали, немцы… Присмотрелись: свои! Командиры прислали к нам связных, а через некоторое время к нашей круговой обороне двинулась пехота со станковыми пулеметами, минометами. Бойцы шли гуськом. Огромные тени вырастали перед нашими глазами, будто к нам приближались гиганты и растворялись среди нас. В траншеях становилось тесно и жарко.

Вдали, в глубине немецкой обороны, пылает зарево пожаров, ухают взрывы. Гитлеровцы, отступая, сжигают деревни, взрывают мосты и дороги. Из леса ударили наши артиллеристы. Пехота двинулась вперед.