Дневник режиссера. Комедии. Гайдай, Рязанов, Быков, Чулюкин, Серый, Фетин, Коренев, Оганесян

Брызгая слюной, мужчина и женщина требовали принятия строгих мер, вплоть до привлечения к уголовной ответственности, к этому лейтенанту. И тут я понял, что мужчина и женщина — это небезызвестные тогда супруги Берберовы, о которых печать взахлеб писала, как об удивительных людях, «воспитавших» льва, живущего с ними «одной семьей». Я не специалист по дрессировке львов и даже мышей, но всегда думал, что хорошим история с «воспитанием» царя зверей не кончится: хищник есть хищник. Утром в сводке происшествий прочитал, что гулявший на свободе лев (Берберовы позволили ему это или прозевали, когда лев решил погулять без присмотра) напал на оказавшегося у него на пути человека, и одним из работников милицейского наряда, прибывшего на место происшествия по вызову увидевших льва людей, лев был убит. Ему «пришла в голову» мысль, что с человеком можно «поиграть» и, даже, пожевать его голову, что он и сделал, почувствовав запах крови человека. Застрелил льва Гуров — тогда оперуполномоченный угрозыска в одном из райотделений милиции Москвы…

И Берберовы, и даже Образцов доказывали Щелокову, что потеря льва невозместима, что это ущерб «престижу страны» (!), что сорван грандиозный опыт воспитания хищника и прочее и тому подобное. А лейтенант милиции — преступник.

— Ну что будем делать, Игорь Иванович, с лейтенантом? — спросил министр. — Ведь это ваш подчиненный, он убивает львов. Да еще каких львов! Таким не место в милиции.

Я взглянул на Гурова. На нем не было лица. Он обреченно ждал «приговора». И тут во мне закипело чувство возмущения. Берберовы, да и Образцов сконцентрировали внимание Щелокова на льве, зная к тому же его слабость к «творческой интеллигенции», которой он всегда хотел потрафить к месту и не к месту, наживая «капитал признания». О возможной же гибели человека — молчали.

Я слушал, долго слушал их слова возмущения. Видел, что Щелоков целиком на их стороне. Не выдержав наконец этого, обращаясь к Образцову, сказал:

— Сергей Владимирович, а почему вы молчите о человеке, который остался жив только благодаря этому лейтенанту? Чья жизнь, по-вашему, дороже: человеческая или жизнь льва? А если этот человек к тому же единственный кормилец в семье! Кто им возместит его? Вы или Берберовы будете содержать эту семью? Или, может быть, государство? Берберовы обязаны были следить за своим питомцем. Они виновны в происшедшем. Если он не трогал их, то это не значит, что он перестал быть хищником, и опасным. И последнее. А если бы на месте этого человека был кто-то из ваших близких, что тогда сказали бы вы? Требовали наказания лейтенанта или, наоборот, его поощрения?

К Берберовым я не обращался и не смотрел на них.

Наступило молчание. Почувствовав, что я должен уйти, оставив министра наедине с его посетителями, я сказал:

— Разрешите идти, товарищ министр?

Задумавшийся Щелоков не сразу сказал: «Идите!»

Через некоторое время министр снова позвал меня. Он был уже один.

— Вы знаете, Игорь Иванович, Образцов растерялся после ваших слов. Да и Берберовы поспешили закончить разговор, требуя все-таки наказания лейтенанта.

— Ни в коем случае этого делать нельзя, товарищ министр. Более того, лейтенант — молодец. Решителен. Быстро и точно сориентировался.

— Ну хорошо, не будем его травмировать, — подвел итог министр…»

Стоит отметить, что через некоторое время Карпец пригласил Гурова на работу к себе в главк — инспектором по предупреждению краж. Узнав об этом, Щелоков поначалу возмутился, но затем сменил гнев на милость и отцепился от Гурова. И в дальнейшем тот сделал хорошую карьеру в МВД.

Что касается льва Кинга, то его похоронили на даче того самого писателя Юрия Яковлева, где лев побывал незадолго до своей гибели. Кстати, собака писателя — файтерьер Чип — на следующий день после трагической смерти Кинга тоже умер. Говорят, от тоски по новому другу. А Берберовы вскоре завели нового льва (его купили на деньги, которые собрала столичная творческая интеллигенция). Но эксперимент завершился трагически: лев задрал сына Берберовых Рому, скальпировал хозяйку Нину Петровну, которая потом потеряла рассудок.

От Ульяновска до Рима

Но вернемся к съемкам фильма. В начале августа съемочная группа отправилась в очередную экспедицию — на этот раз в Ульяновск. В течение восьми дней (6–13 августа) им предстояло отснять один из самых сложных эпизодов фильма: приземление пассажирского самолета на автомобильное шоссе. Причем, чтобы снять его, киношникам требовалась бумага из Министерства гражданской авиации, разрешающая ульяновским асам приземлить самолет с нарушением инструкции. Однако такого документа им не дали: сказали, что это смертельно опасно, что они своим служебным креслом рисковать не намерены. Тогда Рязанов отправился в Ульяновск без всякого разрешения.