Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152

Но торжествовать было рано. Не успели мы произвести очередной выстрел, как немцы, очевидно опасаясь атаки, обрушили на поселок бешеный огонь из минометов, в том числе и тяжелых; ударили слева таившиеся до сих пор пушки, остервенело продолжали надсаживаться пулеметы. Одновременно разрывалось по несколько снарядов и мин. Грохот стоял невообразимый.   Знакомый пружинящий свист болванок вонзался в тяжкое кряканье мин, то и дело лопавшихся между домов и хозяйственных построек. Иногда мина, проломив крышу, взрывалась внутри здания. Там и здесь вспыхнули пожары.

Продолжая вести огонь, попятились мы за спасительный поворот улицы, но и тут было ничуть не слаще. Вскоре обрушился и загорелся дом рядом с нами, и машину пришлось отвести к речке. Поставили мы ее несколько выше моста, развернув лбом к противнику, то есть все к той же высотке, а левым бортом почти прижались к кирпичному домику. За правый борт опасаться пока нечего: за речкой есть еще одна наша машина.

Сквозь поредевший под лучами встающего солнца туман долго высматриваю на том берегу самоходку Положенцева, но тщетно: ни перед мостом, ни повыше, на дороге, ее не видно. Неужели ушел? Сам или отогнан артогнем? По голову ломать над этим некогда. Как бы то ни было, мы брошены на произвол судьбы одни. Точнее, не совсем одни, а с теми, кто еще уцелел из стрелкового батальона и отбивается через силу от наседающих фрицев.

Вот замелькали уже впереди нас и позади, перебегая от дома к дому, одинокие фигуры солдат, вскидывая то и дело оружие и стреляя. В кого именно – мы пока не видим. Чуть позади нашей кормы из калитки, сорванной с петель, два человека вытаскивают раненого. Он бессильно волочит ноги по траве. Посадив наконец товарища на замок из рук и пригнувшись, пехотинцы бегом преодолевают расстояние от калитки до берега. Смяв прибрежную осоку и камыш, они плюхаются в воду и, барахтаясь и отплевываясь, буксируют раненого к своему берегу.

Проводив их взглядом, решаю посоветоваться с Нилом, как нам быть дальше. Опускаюсь из люка на днище и заглядываю под пушку: мой механик наблюдает через свой открытый лючок за прибрежной неширокой полосой и нервно курит. Голова его окутана целым облаком махорочного дыма. Выслушав мои опасения, Нил отрицательно качает головой:

– Нет, я считаю, уходить на свой берег рановато. Пока отходят только раненые.

– Но мы же отсюда ничего не видим, кроме первой линии домов да речки, и поддерживаем пехоту лишь своим присутствием – не больше.  

Тут Вася Шиян, доверительно коснувшись моего левого локтя, негромко говорит сзади:

– Товарищ техник-лейтенант, у Нила Тимофеевича, да и у всего нашего экипажа, есть железное гвардейское правило: с занятого рубежа – ни шагу назад!

Правило отличное – слов нет. Мне становится как-то неловко. Пожав плечами, снова высовываюсь из люка: надо продолжать наблюдение, особенно за дорогой, которая упирается во взорванный мост. Орудие у нас заряжено: не успели выстрелить последний раз. Проходит несколько тревожных минут. Верчу головой: уже не одиночки, а группки солдат по два-три человека, большей частью раненые, торопливо перебегают открытое пространство между домиками и речкой, с разбегу бросаются в воду, быстро переправляются полувброд-полувплавь и, качнув кустами, затаиваются на своем берегу.

Сидим как в мышеловке. Стрельба снова усилилась, перемещается все ближе к нам. И вдруг из улицы и прямо через изгороди между домиками высыпалась редкая цепочка бойцов. Один из солдат, рослый, дюжий, неся на закорках человека с забинтованной головой, тяжелой рысцой, вперевалку приближается к нашей машине. Позади, немного поотстав, два автоматчика, медленно пятясь спиной к берегу, бьют длинными очередями куда-то между домов. Высокий, подбежав к лобовой броне, навалился на нее грудью, тяжело дыша, а раненый приподнял с его правого плеча голову в наспех накрученных бинтах, сползших на роговые очки, в которых уцелело одно стеклышко, и, кривясь от боли, прохрипел Нилу в люк:

– Вы что?.. Сюрприз фрицам готовите – машину целую в подарок? Приказываю отходить немедля! – И он вяло махнул рукой в сторону моста.

По очкам я признал батальонного командира. Лицо офицера бледно и перепачкано кровью и землей.

– Вы с нами, товарищ капитан?

– Нет, я со своими, по-пехотному.

И он «поехал» к речке верхом.

– Заводи!

Но ручки для раскрутки стартера не оказалось на месте, как это и бывает обычно в суете. Нил ткнул в кнопку стартера, однако два аккумулятора, достаточно разряженные за два с лишним месяца эксплуатации, двигателя провернуть не смогли. Наш водитель витиевато выругался, но ручка от этого   не нашлась. Положение становилось аховым. Последние пехотинцы, лихо форсировав водный рубеж в обратном направлении, торопливо заняли оборону в собственных окопчиках на своем берегу и вразнобой постреливают по этому. А машина двигаться не может. Неподвижная самоходка – что может быть беспомощней? И пешком нам уже не удрать, хотя напрямую до своих всего каких-то полтораста метров. Неужели «станет карточка пылиться»?.. Ну, это мы еще посмотрим! Главное сейчас – заняться делом.